Олег любит, когда сзади. Так проще скрывать эмоции. Он утыкается носом в подушку, мелко дышит в её ткань и чувствует, как три пальца внутри массируют простату.
Всё же как бы старательно он ни пытался молчать - дольше, чем на прелюдию, его не хватает>
Серый наседает сверху, потирается о бедро своей эрекцией. Он заведён до чёртиков; Олег от него не слишком отстаёт, двигает тазом и насаживается сам. Стоны всё ещё получается подавлять.
Сергей шепчет в ухо:
- Сладкий... Так бы и съел. Не сдерживайся.
Он прикусывает мочку уха, двигая пальцами медленно и сильно, и Олег изо всех сил пытается не сойти с ума. Он понятия не имеет, почему его так сильно торкает. И с чего именно: с серёжиного поведения, когда Олег ложится под него, или со жгучего стыда, который краской
льётся на грудь и спину, если он не может принимать ласку молча.
Или с того, как легко получается доверить своё тело Серому. Серому, который знает, как причинить боль и доставить удовольствие, вызвать страдания и показать экстаз, лишить мучений и подарить оргазм.
Серому,
который знает Олега лучше его самого.
Пальцы пошло хлюпают: Сергей вынимает их и спускается вниз. Скользит губами по спине, к пояснице, и бормочет:
- В следующий раз заставлю тебя на одних пальцах кончить. Засажу так, чтобы видеть твоё лицо, и как ты свою выдержку теряешь...
Он мнёт его ягодицы, с лёгкого шлепка берёт их в ладони и разводит в стороны. Смотрит, понимает Олег. Следом чувствует что-то мокрое между складок и дёргается от смущения: Серый сплюнул на покрасневшее колечко, большими пальцами надавил и раскрыл. Массирует.
- Примешь меня?
Олег глухо стонет и разводит ноги шире. Да, пожалуйста, всегда. Бери. Я весь твой. Я доверяю тебе. Я хочу, чтобы ты меня трахнул.
Сергей цокает языком и поднимается на руках:
- Сведи.
Олег послушно сводит ноги обратно, вытягивается по струнке, руки к бокам, голову набок.
Серый наваливается на него и двигает бёдрами, раздразнивая; член головкой тычется между сомкнутых ягодиц. Олег пытается поёрзать, насадиться, но бёдра зажимают чужие колени.
- Расслабься, - просит Сергей, погружаясь вглубь. Олег не сдерживает громкий всхлип, и он стонет в ответ:
- Вот молодец...
От похвалы поджимаются пальцы на ногах и сводит желудок. Приятно до ужаса. Был бы хвост - Олег бы им завилял.
Сергей толкается сразу рывками, зубы голодно впиваются Олегу в плечо. Терпение он теряет быстро, и это всегда хорошо чувствуется.
С Олегом уже давно не нежничает, хотя поначалу только так и мог. Не хотел случайно боль причинить, уже ведь были доказательства того, что мог. Сильнее, просил его Олег. Давай сильнее, я не сломаюсь.
И сердце совершает кульбит за кульбитом, когда Серый вот так отпускает себя
и начинает брать его в своё удовольствие.
Сергей вот в этом плане гораздо более гибок: иногда ему хочется максимально медленно и томно, а иногда - чтобы выдрали жёстко и как последнюю суку.
- Тебе... хорошо? - Шепчет Сергей. Язык зализывает укус на плече:
слишком сильно укусил, потом опять будет жалеть и извиняться, - Боже, скажи, что тебе хорошо.
Его голос дрожит. Он не уверен в том, что кайфует не один, но остановиться уже не может, снова и снова входя в разработанный проход. Олег постанывает от ощущений: внутри приятно жжёт
и так восхитительно заполняет, что на глаза слёзы наворачиваются. Чужие бёдра движутся метко, как точный механизм: вниз, вверх, вниз.
- Мне хоро... - пытается ответить он и вскрикивает: Сергей задевает простату, - Вот здесь, ещё...
Язык заплетается и мысли бегут,
ничем не подцепленные. Не получается связно говорить. Олег беспомощно рычит, и Сергей старается не менять угол, доводя его до пика. Сам старается опередить, дотрахивает до последнего, и под конец вжимается пахом в ягодицы с громким стоном: Олег чувствует его семя внутри,
живот сводит судорогой от удовольствия.
Сергей быстро вытаскивает и берёт его за бока, молчаливо прося перевернуться. Нависает сверху и целует в губы, лоб, влажные от напряжения волосы. Олег кладёт руки ему на поясницу, сжимает, притягивая ближе. Член ноет, Сергей
потирает головку пальцами, и он зажмуривается, тяжело дыша.
Серый скалит зубы в улыбке и послушно скользит вниз.
С днём страсти
Штош, поскольку я вышла с коронавирусного больничного и у нас теперь по ЧЕТЫРЕ ПАРЫ В ДЕНЬ, то я не смогу так часто выкладывать хэды :<
Постараюсь как можно чаще, конечно, ну два в неделю точно будут
Спасибо за Вашу поддержку, отклики и комментарии! Мне безумно хорошо от них🖤
• • •
Missing some Tweet in this thread? You can try to
force a refresh
Серый - фанат кружевного белья и чёрного цвета. Если две эти страсти совместить в одну - получатся утончённые трусики, которые он носит на постоянке.
Они идеально сидят на его ягодицах. Олег слюни пускает каждый раз, когда видит его в кружеве >>>
Бывают такие вечера, когда Серый ведёт себя особо заискивающе и игриво. То есть, он почти всегда себя так ведёт, но когда начинает юлить вокруг да около, виться вьюнком и целовать в шею перед тем как уйти в душ - Олег понимает, что на эту ночь ему приготовили особый десерт.
И речь, конечно же, не про еду.
Олег ложится в постель, целомудренно берёт книгу в руки и пытается читать. Ну или хотя бы делать вид, что читает. Серый в это время уходит в ванную. Возвращается через десять минут, дожидается, пока Олег посмотрит на него, и изящным движением
Олег склоняется над ним, накрывает своим тёплым телом. Целует жарко и толкается пахом вперёд. Рука его - сзади, пальцы скользят внутри. Он растягивает себя, и Серёжа ловит губами его несдержанные выдохи >>>
Разумовский смотрит, не отрываясь, в его глаза, смотрит потому что выбора нет, ведь лицо Олега так близко, носом тычется в щёку. Пальцы Серёжи сами бегут по смолистым волосам и сжимают пряди, пока Олег старается дотянуться до простаты и загнанно дышит ему в ухо. Хочется, конечно,
помимо этих прекрасных блестящих глаз, смотреть куда-нибудь назад, видеть его со спины. Видеть, как мышцы бугрятся под кожей, как взмокшая шея покорно склоняется вниз и рука дрожит между ягодиц, пока пальцы стараются, растягивают, подготавливают для него -
Честное слово пожалуйста простите меня за хронический недотрах
Уже самой неловко по порнухе в день выкладывать
Но пока пишется - надо писать, по опыту знаю что лучше не останавливать поток фантазии а то пиздец лютый будет
Нет, конечно ему понравилось - размер был самый-самый, анатомическая схожесть с членом его любимого, плюс бесконтрольные фантазии. Если закрыть глаза, вполне себе неплохо...
Но Сергей не хотел резиновый член.
Сергей хотел Олега.
Страшно.
Поэтому он сейчас испытывал новый прилив смущения, доставая игрушку из ящика. Стрёмно, а что поделать: дрочка не помогает, нужно что-то более существенное, и лучше вот этого вот прорезиненного ужаса не найти...
Сергей вздохнул, забираясь на незаправленную кровать.
Настолько, что забывает обо всём на свете, тормозит, никуда не двигается и тает, просто тает в серёжиных руках - аж колени подгибаются у бедного. Он способен целоваться, не думая ни о чём, часами. >>>
Серёжа находит это забавным. По юношеству они упивались поцелуями, уединялись при любой возможности в самых разных местах - лишь бы тихо было и никто не мешал. Сергей покусывал его губы, пока Олег влажно дышал ему в рот, лизался как щенок, похихикивал и вновь
обхватывал чужие губы своими, припухшими от бесконечных поцелуев.
С возрастом стало веселее. Олег обожал брать Серёжу в миссионерской позе - лицом к лицу, глаз от него никогда не отводил - и во время активных фрикций мог склониться, увлекаясь поцелуем, втянуться,
Скучал по трепещущим за спиной крыльям пиджака, дарующим освобождение себе и людям. По ножу, что так привычно ложился в ладонь благодаря одному лёгкому трюку.
Скучал по ощущению власти в его руках>>>
От прошлого костюма Чумного Доктора не осталось и следа - только тот самый нож, который он носил с собой всегда, на всякий случай. Вон, недавно пригодился. Шеи наёмников в ангаре кровью истекали только так.
Он был уверен, что кайф от убийств получал Птица, но оказалось, что
ему самому, его главной, истинной личности, это нравится тоже.
Что убивать нечестных людей - приятно.
- Вот это я понимаю, жажда справедливости, - пробормотал Сергей сам себе под нос, влезая в форменные штаны нового костюма. - сколько лет прошло, а таращит до сих пор.