Thread by @Meda_LittleEvil

#mdzs #rencheng
Думаю о продолжении этого ау, в котором Лань Цижень через некоторое время вынужден вернуться в Гусу, чтобы помочь Лань Сичень или просто проконтролировать, что все в порядке.

Он обещает Цзян Чэну вернуться через две недели.

https://twitter.com/Meda_LittleEvil/status/1507128804128526343

Целует его на прощанье, сам не веря, что вынужден будет сейчас разжать объятья, встать на меч и покинуть Пристань Лотоса.

И все же делает это. Долг в его сердце сильнее любых сомнений и сожалений.

Цзян Чэн не отговаривает его и не пытается удержать.

Несколькими часами ранее глава Цзян самолично повесил на пояс Лань Циженя семейный серебряный колокольчик. Капля яркого цвета на безупречной белизне чужих одежд.

Цзян Чэн невесело хмыкает. В конечном итоге он и впрямь сумел испортить этот идеальный до тошноты образ.

Но украсить, а не запачкать.

В самом Цзян Чэне на первый взгляд ничего не изменилось. Тот же темный пурпур одежд, те же юньменские косы на собранных в пучок волосах и та же кривая ухмылка на губах. Ланьскую белую ленту на его запястье ладно видеть в этом мире лишь ему одному.

Лань Цижень уходит. Цзян Чэн какое-то время смотрит, как его белоснежный силуэт растворяется в яркой лазури утреннего неба, а затем уходит не оборачиваясь.

Возвращаясь в свой рабочий кабинет он осматривает записи, часть из которых сделана ровным скурпулезным почерком,

так не похожим на его собственный, зажигает палочку благовоний, усмиряющих дух, которые приобретал не он. И со вздохом оставляет все как есть.

Цзян Чэн мог обладать вздорным нравом, но он умел признавать свои ошибки. И в последним несколько лет он и правда вел свой орден не туда

И раз уж судьба, руками этого невероятного человека, решила указать ему иной путь, Цзян Чэн послушает. В меру своих принципов.

Даже если надежду на то, что он когда-либо ещё сможет вновь увидеть Лань Циженя в своей постели он погасил сразу же, как тот сообщил о своем уходе.

Люди не возвращаются – этот урок Цзян Чэн усвоил очень хорошо.

Как бы ты не старался, каким бы хорошим ни был, если люди оставили тебя – они не вернуться.

Даже если быть рядом – это все, чего ты когда-либо от них просил.

Тем временем Лань Цижень достигает Гусу.

Когда он предстает взорам своих племянников без лобной ленты и с юньменским колокольчиком на поясе после нескольких месяцев отсутствия, объяснения становятся излишни.

Но Лань Цижень все равно объясняет. Лань Цижень всегда учил своих племянников быть честными и потому сам должен был показывать им пример.

Подбирать слова для объяснения...сложно. Но Лань Цижень старается изо всех сил.

И два его самых замечательных племянника, конечно, понимают его.

Сичень улыбается мягко и шутя просит не забыть пригласить их на свадьбу. В ответ получает осуждающий взгляд и лекцию об /отсутствии/ брачных традиций у мужчин.

Ванцзы бросает на него один странный взгляд. В нем чуть больше тоски и боли, чем его второй нефрит привык показывать окружающем. Но тон его голоса ровный, когда он просто своего дядю быть счастливым. Лань Цижень нежно гладит их обоих по голове, как когда они были детьми.

Две недели проходят быстро. Лань Цижень помогает Сиченю разобраться с кое-какими делами, инспектирует преподавателей и юных адептов, проверяет окружающие резиденцию клана Лань леса на наличие нечисти.

Когда приходит пора расставаться, Лань Цижень делает это с лёгким сердцем.

На Пристани Лотоса его никто не встречает в назначенный день.

Лань Цижень немного удивлен, но не встревожен: он знает, что Цзян Чэн редко выбирается даже за пределы собственного кабинета, полностью погружаясь в дела, если только речь не идёт о темных заклинателях.

Самостоятельно найдя нужную дорогу, Лань Цижень направляется прямо к резиденции главы клана, и уже на подходе к нужной двери слышит раскаты ставшего родным голоса. Закончив орать, по видимому, на подчинённого, Цзян Чэн вышвыривает его из своего кабинета и с грохотом

захлопывает дверь. У представлено взгляду Лань Циженя человека подрагивают ноги и нет ни единой кровинки на лице, но когда он видит, кто стоит перед ним, на его лице вспыхивает надежда.

И не то чтобы Лань Цижень не привык к подобной на себя реакции, но это все равно несколько...

Необычно.

Он обходит слугу, вежливо ему поклонившись, и аккуратно отворяет дверь.

– Кто посмел без стука-... – низким шипящим голосом начал Цзян Чэн, готовясь впитаться клыками в горло очередной жертве.

И замолкает, лишь краем глаза уловив белоснежный цвет одежд вошедшего.

Продолжает молчать, обернувшись к двери до конца, пока Лань Цижень бесшумно притворяет ее за собой.

– Лань шифу, – приветствует его Цзян Чэн сухим голосом, который на контрасте кажется почти шепотом.

– Глава Цзян, – вежливо отзывается Лань Цижень, не спеша подходить ближе.

Он даёт Цзян Чэну время.

С лица главы Цзян, ещё секунду назад искаженном яростью, пропадают все эмоции.

Какое-то время они просто смотрят друг на друга в абсолютной тишине.

На лбу Лань Циженя по прежнему нет ленты. На поясе Цзян Чэн до сих пор нет колокольчика.

– Ты вернулся, – констатирует очевидное Цзян Чэн.

В его пустом голосе невольно проскальзывает удивление.

– Я же обещал, что вернусь к тебе через две недели. Срок истек сегодня.

Цзян Чэн не задумываясь кивает. Он считал дни.

Первый шаг навстречу делает Лань Цижень. Небольшой. Затем ещё один.

Третий сделать не успевает: Цзян Чэн стремительно сокращает расстояние между ними. Лань Цижень послушно распахивает для него объятья.

– Ты вернулся, – вновь повторяет Цзян Чэн.

На этот раз в его голосе гораздо больше чувств. И от надлома в нем сердце Лань Цижень сжимается чуть сильней.

– Да, вернулся, – тихо соглашается он, прижимаясь губами к чужому виску.

Затем касается ими скулы. Чуть шершавой щеки. И лишь затем находит губами губы.

Цзян Чэн отвечает ему отчаянно, вкладывая в это прикосновение все, что не сможет передать словами. И Лань Цижень принимает это. И даёт в замет то, что пока все ещё не может сказать сам.

Этот поцелуй становится самым сладким из тех, что были между ними до сих пор.