Thread by @rasta_sinner

#yuumori 🥳 #MTP_CampWeek Day 5:
Побег за территорию [ #sherliam #sherlouis #willouis] 🔞

— Льюис, я не хочу, чтобы ты туда шёл. Это опасно.
— Именно поэтому я и должен туда пойти.

Сейчас уже не вспомнить, кто подал идею выбраться ночью в заброшенный корпус.

Уильям и Шерлок явно делают это из любопытства, а Льюис просто не может отпустить дорогого брата одного. В любом случае теперь, когда все трое стоят перед обветшалым двухэтажным домишкой, отступать поздно.

Уильям, однако, настаивает:
— Знаю, ты волнуешься за меня. Но потому ты нужнее здесь. Если с нами что-то случится внутри, ты приведёшь помощь.
— А если опасность будет снаружи, ты нас предупредишь, — подхватывает Шерлок и суёт Льюису второй фонарик.

Льюис принимает его неохотно и озирается. Выбитые стёкла, ржавые карусели, поломанная изгородь. А между сосен и в пустых глазницах окон зияет тьма. Картинка из фильмов ужасов, которые обычно не вызывали у Льюиса никаких эмоций.

Сейчас же, все эти десять минут, пока Льюис сидит на сломанных качелях совсем один, сердце его беспрестанно колотится, будто не умеет биться иначе. Врач запретил ему такой стресс после операции. Вот только как его избежать, не сказал.

Да, войти внутрь давно опустевшего лагерного корпуса страшно. Но остаться снаружи одному значит заглянуть в лицо своему самому главному страху.

«Пока я здесь, братец Уильям и Шерлок Холмс… там вдвоём. Наедине, и…»

Льюис убирает чёлку с помеченного старым ожогом лица и, сжав в руке фонарик, шагает во тьму заброшенного дома.

Внутри сыро и темно. У Льюиса запотели очки, и он, снимая их, едва не спотыкается об обломки поломанных кроватей и стульев.

Эхо шагов ведёт его по изъеденным мхами лестницам и обшарпанным коридорам. Сердце стучит от быстрого шага, голова ватная. Кажется, будто за ним кто-то гонится, но Льюис не боится тьмы, дышащей ему в спину. Он страшится того, что впереди. И его опасения сбываются.

— Ты зачем сюда пошёл? — брат встречает его обеспокоенным светом фонаря из подвала. Всё, похоже, в норме, но Льюиса не обманешь. Обострившееся зрение даёт заметить припухлость обычно тонких губ и маленький засос на бледной шее Уильяма. Влажный. Свежий. Льюис хочет кусать локти.

— Ты испугался? — Уильям берёт его за руку. — Извини, что оставил тебя. Пойдём к нам?

— Эй, Лиам, дуйте сюда скорее! — кричит откуда-то снизу Шерлок. Братья спешат по лестнице вниз. Шерлок встречает их с заговорщицкой улыбкой, указывая на старый обшарпанный люк.

— У меня получилось приподнять его, но подсобите, — сунув сигарету обратно в зубы, Холмс вновь берётся за ручку люка с одной стороны. Уильям хватается с другой. А Льюис, подсвечивая им фонариком, замечает свежее красное пятнышко у Шерлока прямо на ключице. Льюису хочется сгореть.

Почему они?!

Почему каждый из них двоих?

Почему брат — всегда?
И почему теперь — этот нелепый Шерлок?

Сердце не унимается. Врач будет недоволен.

Люк поддаётся, и Шерлок светит фонариком вниз.
— Так и знал, — ликует он. — Это старая шахта, брат рассказывал. Если я прав, то мы сможем по ней…
— …выбраться прямо в лагерь. Шерли, помнишь люк у здания клуба? На нём нет замка, — ухмыляется Уильям. И снова они на одной волне.

Дальше всё случается очень быстро (или так Льюису кажется). Первым в шахту спускается Шерлок, затем братья Мориарти: сперва старший, а только потом — младший. Каменные своды тоннеля петляют, оплетённые нитью старых проводов.

Наконец свет фонарика выхватывает впереди заброшенные рельсы. Шерлок шагает туда, но обо что-то спотыкается — а здесь это может быть что угодно от упавшего кабеля до запасных шпал. Уильям хватает его, чтобы удержать, а Льюис инстинктивно цепляется за брата в попытках помочь ему.

Оба фонарика падают и гаснут. А вместе с ними падает и незадачливое трио.
Так Льюис находит себя на бетонном полу в кромешной тьме. Хрустя саднящими ладонями по влажной бетонной крошке он отползает чуть назад и упирается спиной в стену.

По левую руку от себя он ощущает присутствие кого-то ещё, но кого — не разглядеть. Льюис думает окликнуть брата, но вдруг слышит справа от себя слабый вздох. Он замирает.
Вокруг не видно ни зги и царит почти гробовая тишина, будто они провалились в небытие.

Медленно Льюис ощупывает ожог на правой щеке, убеждаясь, что он сам всё ещё существует. Убеждаясь, что это всё ещё он — Льюис Джеймс Мориарти. И единственный вопрос, который этот Мориарти сейчас себе задаёт:

«Почему так тихо?»

Это было бы так естественно: окликнуть близких в темноте, найти их на слух, раз уж ничего не видно. Спросить, никто ли не пострадал. Но все молчат. И Льюис молчит тоже. Потому что не уверен, будут ли те, кто откликнется на зов, его братом и Шерлоком?

Не превратила ли тьма их в слуг зла, в кровожадных пажей Пиковой дамы?

Сердце Льюиса больше не несётся галопом. Оно спокойно смирилось с неизбежностью леденящего кровь ужаса. Нет, он не боится лагерных страшилок. И Пиковой дамы не бывает.

И Шерлок с Уильямом здесь. А он — между ними. И знает, почему они притихли. И это, именно это — самое страшное.

Оказаться третьим, но лишним. Ещё более ненужным, чем пустота между ними. Пустоту можно преодолеть, а он — Льюис — помеха.

Помеха, которая не может (не хочет) убраться с пути. Даже тогда, когда чьи-то мягкие губы ложатся справа на его шею. Воздух застревает у Льюиса в лёгких, и он, не в силах вымолвить ни слова, отворачивается влево. Где его находят ещё одни губы, тонкие и чуть шершавые.

Сперва задевают крыло его носа, осторожно опускаются ниже к краешку рта, прицеливаясь и дразня запахом плохих сигарет. А потом целуют так глубоко и грязно, что развеяны все сомнения. Льюис млеет от серёжки в чужом языке. Шерлок.

Тем временем цепочка аккуратных поцелуев ползёт по его шее вверх и замирает чуть ниже уха. Прямо рядом с ожогом. Брат Уильям скоро поймёт… и Шерлок скоро поймёт. И, силясь оттянуть неизбежный момент всеобщего стыда, продлить сладкую путаницу, Льюис боится лишний раз вздохнуть.

Как вдруг…

— Мм, Лулу, — хрипят Льюису прямо в губы. Шерлок мастак раздавать дурацкие клички, вот и зовёт его так с начала смены. Льюис это прозвище терпеть не мог… до этого момента.

— Будь с братцем понежнее, Шерли, — мурлыкает Уильям и, целуя ожог на щеке Льюиса, мягко ласкает через одежду шрам от старой операции у того на груди.
Льюис не помнит, сколько это длится, но конца этому он не хочет. Теперь, когда знает, что его целуют не по ошибке.

Что он — не ошибка. Что его здесь хотят. Он здесь нужен тем, в ком нуждается сам. В темноте больше не страшно. Сердце не ноет, зато стучит чуть-чуть быстрее нужного. Врач скажет, это не беда.

У них нет времени на долгие ласки: скоро подъём. У Шерлока отсырели спички, но раза с десятого одну зажечь удаётся. Так они находят один из фонариков и вставляют вылетевшие батарейки. Люк у клуба и правда не заперт. Наверху уже светает. Пора быстро разбегаться по корпусам.

Домики второго отряда далековато. Так что в этот раз на правах командира своего отряда Льюис Мориарти, так и быть, разрешит наглецу Холмсу поспать у них с братом. В прихожей на коврике, естественно.

P. S. Это косвенно продолжение моей истории про драку Льюиса и Шерли в столовой :D
P. P. S. Для иллюстрации и вдохновения были использованы материалы из в/н «Бесконечное лето»

@threadreaderapp unroll