Thread by @nebezkota

#дубоволк (я предупреждал)
***
Олег абсолютно не одобряет происходящую хрень, не готов признать, что кто-то стал для Серого особеннее, чем он сам, и вообще ментов терпеть не может.
В Питере пять миллионов народу. Неужели нельзя было выбрать кого-то… поприличнее? И. Не. Мента.

https://twitter.com/nebezkota/status/1567883583787864064

С самого детдома он этих цепных псов закона не одобряет.
Теперь, видите ли, завелись в башне, где один, там второй, для чего за собой прицеп таскают, тройничок у них, что ли?
Тройничков Олег тоже не одобряет.
Олег вообще ничего не одобряет, ему всё некрасиво и всё не нравится,

он пребывает в модусе волка-подозреволка и ждёт, когда Серый натешится и прогонит противного Грома.
Сюрприз (неприятный): Серый не. Серый восторженно щебечет «Игорь-Игорь-Игорь», устраивает ремонт в Главном, ездит на дачу к громовским родичам, ещё чуть-чуть — и распишутся, блин!

В целом он признаёт, что мерзкий мент ничего мужик и Серого любит. Опять же, может защитить, это важно. Однажды там спас, где сам Олег проебался. Молодец. Но отчего-то от этого не легче.
Легче было бы, если б Олег любил Серого как положено, во всех смыслах, тогда бы правильно

получилось, но отчего-то их любовь совсем не такова, и романтику с телесными радостями приходится отдавать на аутсорс.
Ментам.
Ментам!!
Олег мрачно думает на совещании, мрачно думает на пробежке, мрачно думает за обедом, и придумывает, наконец: он не ревнует. Он завидует!

Ему бы, может быть, тоже хотелось, чтобы самые дурацкие черты характера и самые смешные пристрастия кого-то не бесили, а умиляли.

Серый выпархивает навстречу Игорю, поспешно поправляя шляпку.

— Мы в Строгановский на выставку! — сообщает он. Олегу, только что закончившему проверку нового продакта (мутный какой-то, лучше бы ту зубастую из почты переманить), в целом похер, но он уточняет:
— А мелкого чего не взяли? Третий лишний?

— Мы бы всех взяли, но у Юли дела, Саша работает, Ваня в отпуске, а Дима болеет.
Не было печали, учи ещё всех друзей Грома, м-да. Потом Олег парадоксально злится за белобрысую липучку:
— Болеет, а вы!
— Взрослый человек, — недоумевает Игорь. — Сопли вылечит и снова будет в строю.

И это тот же Игорь, что трепетно дует на порезанный бумагой пальчик Серого и заклеивает пластырем в тон маникюру!
Олег злится ещё и планирует визит с заездом за продуктами и в аптеку.
Развели тут друзей, а потом про них забывают.

Халат Диме длинен и тащится хвостом по полу. Не атласный в птичечки или в розочки, как у Серого, а обычный, как будто из полотенца сделанный, и больные покрасневшие глаза не вылезают совсем из орбит от удивления только благодаря очкам.
— Офигеть, гуманитарная помощь!

Бестолковое чучело намеревается варить суп само; чтобы этого избежать, приходится чуть ли не в драку лезть. Мало того, что олеговы кулинарные компетенции подвергаются сомнению, ещё и скачет тут больной у плиты.
Дима не уходит далеко, устраивает задницу на столе и придирчиво

глазеет в кастрюлю, указывая, что лук обязательно до золотистого цвета обжарить, и нет, не на этом масле!
Олег возмущается, будто он сам в масле не шарит, и одним глазом следит за луком, а другим — за торчащей из-под халата голой ногой.

Нога в буквальном смысле слова белая и пушистая, интересно, насколько шерстяное всё прочее.
Нет, не интересно, не интересно, фу!
Бульон получается что надо: прозрачный, в меру жирный, с нежным, разобранным на волокна мясом с окорочков, тонкими кружками моркови и упругой лапшой.

— Это лучше фервекса, — говорит Дима. И улыбается. И ещё что-то говорит, потому что говорилка у него, наверное, даже во сне не закрывается, наверное, хорошо, что с этим ментом Серый не сошёлся, иначе бы вселенная схлопнулась.

Олегова зона ответственности незаметно расползается, правда, в один прекрасный день он в ужасе понимает, что у Димы зона ответственности тоже есть и совершает встречные движения.
Его тащат гулять, явно включая в какие-то сложные графики дел (если честно, Олегу крайне по душе

графики, особенно сложные), методично уточняют, хорошо ли он ест, или как обычно, приготовил, нанюхался, напробовался и не стал (проницательная скотина), и всячески общают.
Ай.

Сперва Олег, человек простой и неглубокомысленный, принимает всё это за подкат (он почти всю жизнь знает Серого, а у Серого учишься принимать за подкат что угодно) и объявляет, что так бы и не против (белое и пушистое по-прежнему интересно).

Дима щурится из-под очков и отвечает, что вообще-то не имел этого в виду, и если бы подкатывал ко всем, кого кормит, уже бы стëрся с обеих сторон.
Ай дважды.

— Серый! Скажи, я же, ну, ничего такой?
— Красавчик, — легко отвечает Серый. — Одни сплошные достоинства. Особенно если отполировать. Записать тебя к Эдику в салон на завтра?
От салона Олег отказывается, но обиженно думает: в смысле, а чем он, правда, нехорош,

отчего всякие там менты не спешат пасть в объятия?
Он вообще-то раньше об этом не размышлял, но сейчас ему надо.
Грозя страшными карами за разглашение информации, он допытывается у Игоря, на какой кривой козе положено подъезжать к его напарнику.

Мерзопакостный мент, и без того недостаточно расстроенный поражением в спарринге, приобретает совсем лихой и придурковатый вид, хлопает по плечу, погано ржёт и сочувствует. Перечень кривых коз, однако, излагает.

Олег сперва предполагает, что будет ужасно страдать, добиваясь желаемого, но потом благополучно забывает об этом, потому что его приводит в восторг приют для брошенных бойцовских собак (по субботам в девять), новые технологии выпечки пирожных исключительно увлекают

(Дима противный и отдаривается своими, рецепт тирамису надо бы у него выкрысить любыми средствами), а хоккей и раньше нравился больше футбола. Любовь к «Звëздным войнам» и комиксам Олегу в тысячу раз понятнее, чем задротская скукотища Серого

(они с Громом смотрят Тарковского, реально смотрят, боже), а открывшийся мир гик-фестивалей поражает воображение.
Если честно, заполнив ежедневник и календарь во «Вместе» новой движухой, он даже немного забывает о первоначальной цели. Олегу весело, чëрт побери.

Дима уезжает в командировку, и список планов зияет неприятными пустотами.
Дополнять расписание проще, чем урезать и что-то вписывать на освободившееся место.
Да, Олег скучает.

Придирчиво осмотрев вернувшийся объект воздыханий, он находит димину физиономию несколько побитой и предлагает свои услуги в части персональной тренировочной программы, а заодно в качестве народного мстителя.

— Уже сидят, — возражает Дима. — Но если я уберу додзë по вторникам, то можно и потренироваться.
Где-то здесь Олег понимает, что влюблëн. Возможно, в моменте совмещения графиков. Это почти как секс.

Он решает, что в уточнении алгоритма нет ничего страшного, и напрямую спрашивает, как бы так сделать, чтобы хотя бы на испытательный срок оказаться в диминой кровати.

— А вот такие подкаты мне по душе, — мечтательно отвечает Дима. — Завтра, если небо не упадёт на землю, как всегда в нашей богоспасаемой конторе, часов в десять вечера. Не у тебя. Ты живёшь с Серёжей. Не хочу выйти на кухню в трусах и встретить там Игоря.

Это уже что-то нездоровое, надо же отдыхать от него когда-то!
Олег полностью согласен.
Никаких игорей.

Дима бел и пушист везде, где надо.

В Питере пять миллионов народу, из которых можно выбрать кого угодно, но в жизни почему-то случаются менты. Олег не одобряет в целом. Олег в восторге от частностей.
Серый, как обычно, оказывается неправ, но прав, свойство у него такое.

И это снова не конец ХД