Thread by @nebezkota

Раз у нас сегодня #небинарбл, то я запощу второй кусок истории про Дин(м)очку.
***
Дядя Костя и вправду не только тренер, но и мент. Это, наверное, круто. В конце концов, Дина тоже в полиции служить хочет, раздумывая, в следаки пойдёт, в опера или ещё куда-нибудь.

https://twitter.com/nebezkota/status/1550574743509762051

Дядя Костя мент, и он погибает при исполнении.
Размазывая слёзы кулаками, Дина думает, что вырастет и всех бандитов посадит, и тех, что сейчас есть, и тех, что ещё будут, потому что так нельзя! На похоронах толпа народу в форме и без,

очень бледный и будто ставший меньше ростом Игорь стоит плечом к плечу с Олегом.
Что надо делать, Дина понятия не имеет, как и куда выражать соболезнования, не знает, ей просто всех жалко, и особенно невыносимо почему-то смотреть, как собравшиеся

по очереди кидают в могилу комья мокрой земли.
Очень там, на кладбище, плохо.
Секции больше нет, плюнув на всё, Дина уходит в тайский бокс: на дверях парадного очень вовремя появилась завлекательная цветная рекламка. Там на девочек и мальчиков не делят, хорошие люди тайцы.

Что-то ещё во дворе об этом говорили, жутко похабное, она и не поняла толком.

Быть Димой ей больше ни для чего не надо, но вообще-то это интересно. Берёшь так и превращаешься в пацана, даже делать ничего особенного не надо, повезло с мордой лица.

Дина радуется, когда слышит «Эй, мальчик»: удачно, значит, получилось, ура. Приятно.

Переломный момент наступает, кажется, в девятом, когда она едет в лагерь. Народу там полно, не всех и в лица запомнишь, одних старших отрядов пять штук!

Именно из-за этого и получается, что синеглазая Лиза, с которой случайно разговорились возле библиотеки, считает, что познакомилась с мальчиком Димой.
«А ой», — думает Дина.
Стоило бы признаться, а не врать опять, но…

Сладкая, долгая судорога сводит живот, когда Лиза рядом, такая красивая, такая классная, и Дина продолжает врать. Внимания на них никто не обращает, никто не спешит указать пальцем и раскрыть обман, и последний вечер перед отъездом Дина и Лиза целуются,

пока губы не начинают неметь, и вообще-то это офигенно.
А телефонами в общей суматохе поменяться забыли.
Слава тебе, боженька.

Дина открывает для себя эмо-культуру, выпрашивает у мамы чёрные-розовые шмотки, красит чёлку прядями в фуксию, отдельно кайфует, что в их тусовке много про кого не понять, парень это или девушка.

Есть, конечно, вариант, что на улице докопаются и придётся драться, ну так драться постоянно приходится.

В академии приходится попрощаться с розовой чёлкой и узкачами, даже любимые вэнсы передарить, увы. Дина откликается на все варианты имени, время от времени имеет проблемы, потому что некоторые преподы считают, что на потоке учатся близнецы-прогульщики, но всё можно преодолеть.

Она по-прежнему понятия не имеет, кем быть лучше, девочкой или мальчиком, однако Дубин звучит лучше, чем Дубина, прекрасный подарок всем одноклассникам, однокурсникам и, вероятно, будущим коллегам.

Правда, при мысли о смене документов Дина, во-первых, испытывает бюрократическую панику, а во-вторых, собственное тело ей особых страданий не приносит, хотя месячные, конечно, изобрёл сатана.

Друг Валя, зловещий нефор со скорой помощи, затирает за небинарность, и это звучит как надо; друг Валя вообще практически лучший человек на земле.

Помимо юриспруденции, в общем, Дина осваивает кучу всего, и жизнь бьёт ключом, хоть иногда и по голове.

Задолбавшую по самое не балуйся «дубину» она слышит в первые же пять минут на первом настоящем рабочем месте, и только выдыхает. А выдохнув, не сразу вдыхает снова, ибо через замершее отделение проходит сонный, слегка побитый, порядочно изменившийся, но узнаваемый Игорь Гром.

От пацанячьих кудряшек остались одни воспоминания, ну да и хрен бы с ними. Легенда, оказывается, надо было почаще в разные преподские сплетни вникать.

Влезть в напарники — дело техники.

Разумеется, Игорь её не узнаëт, более того, совершенно не интересуется и пытается стряхнуть, как собачью какашку, прилипшую к подошве, но ему и раньше это не удавалось. На правой руке у него дяди-костины командирские часы, в кармане — уж не его ли древняя звонилка.

Бесит, восхищает, сложная смесь эмоций.
Впрочем, удаëтся сработаться. Дина понятия не имела, что начнёт карьеру в органах с дела Чумного доктора, и не предполагала, что удостоится чести плеснуть в его наглую рожу водичкой из пожарного шланга, а вот оно как бывает.

Игорь торжественно пожимает ей руку, а на предложение поцеловаться от связанного доктора (во всех смыслах) Рубинштейна серьёзно отвечает:
— Я не свободен, сводник ты огнедышащий.

Фëдор Иванович доволен, и даже ей лично говорит:
— Молодец, Дубина, не зря пролезла, одобряю!
Игорь таращит глаза и растерянно спрашивает:
— Ты девчонка, что ли?
Великий сыщик, одно слово, Шерлок Холмс без трубки.

Шарики в его крепко ударенной голове, однако, вращаются куда надо, Игорь хмурится, вспоминает:
— Знал я одно такое…
— Я такое одно, — гордо передразнивает Дина (на местоимения ей ровно, а средний род даже забавляет) и технично сваливает, потому что, по совести говоря,

она очень устала, пересралась, переживая за этого придурка, ушибла спину и едва не вывихнула обе руки, когда они с Юлей каким-то чудом придурку в окно вывалиться не дали.
Поспать бы часов четырнадцать, а то и шестнадцать, но вряд ли пожар в управлении будет уважительной причиной,

чтобы не явиться к его руинам в девять ноль-ноль, как положено.
Синяки и ссадины обрабатывает Верка, она, конечно, зверский врач, но технология одна, а человека ещё и брить предварительно не надо, и можно спросить, где болит.

Маме всё это видеть не стоит, мама — тревожный сырочек и до сих пор не одобряет решения пойти в полицию.

Игорь, сейчас куда более похожий на кудрявого пацана, чем на стервозного мужика, ставит на стол упаковку пирожных «картошка» и ухмыляется:
— Олег сам делал.
То, что они так и вместе, вынуждает Дину издать несолидный, но очень радостный и одобрительный писк.

— Извини, спасибо и проехали?
— Извиняю, пожалуйста, проехали, — покладисто соглашается Дина. — Особенно если Фëдор-Иванычу не расскажешь, что это я в кладовке помидоры сожрал. В конце концов, ты сам виноват, что меня туда запер.

— Когда меня окончательно помилуют, ещё принесу, — обещает Игорь. — Ладно, стажёр, чë там насчёт двенадцати холодильников?

Всё же поводов для радости в жизни достаточно. Даже очень много. Холодильники бы ещё отыскать!

лежит на ао3
archiveofourown.org/works/40490979…