Thread by @nebezkota

#громоволк
***
Олегу в кайф.
Олегу, если честно, давно не было так в кайф, и он как-то бестолково наслаждается жизнью. Любимые занятия в компании Игоря становятся приятнее, разнообразнее и веселее, а что ещё, чëрт побери, человеку нужно?

https://twitter.com/nebezkota/status/1576667677325918208

Им не удаётся встречаться часто, но тем интереснее каждый раз, и тем забавнее сходиться в каких-то мелких и значимых подробностях.
Игорь удивляется, что Олег умеет ловить раков; Олег удивляется, что Игорь приходит в дорогой ресторан не в джинсах, и в курсе, какой нож для стейка.

Шурик попадается случайно: видимо, забежал попить кофе в первое попавшееся место, узнал, импульсивно кинулся на шею и пообещал связаться позже, когда не будет торопиться.
— Смешной, — говорит Игорь.
В его устах это комплимент, Олег уже в курсе.
— Работали с этой занозой вместе...

— Нравится тебе? — спокойно интересуется Игорь. Бровь Олега сама по себе ползёт вверх:
— Ты — за разнообразие и полиаморию?
— При чëм тут... это самое? Ну, я понимаю же, Олеж, и никаких претензий, если что.
— Что ты понимаешь? — спрашивает Олег, и внутри становится как-то кисло.

— Я без претензий, — повторяет Игорь. — Тебе развлечься охота, так я рад. Экзотика, вся херня, по какой ещё причине с ментом захочется? Так что я ничего, — какая-то извиняющаяся улыбка трогает его губы, — ничего не говорю.
Олегу не кисло, у Олега внутри кислота, царская водка.

Ему хочется последовательно: свернуть Игорю ебло на сторону, разбить чашку о пол, запустить стулом в витрину, но он, конечно, держится, и он, конечно, только сжимает кулаки.
— Пошёл ты н-на хуй, — яростно бросает он. — Не дëшево жопу свою продал? Мог бы там айфон попросить,

тачку, ремонт, блять!
— Я не это, — Игорь сводит брови, под скулами ходят желваки, — не это!
Мастера драматических разборок из них обоих хуëвые.
Олег вылетает за дверь так стремительно, что даже не тревожит подвешенный над притолокой колокольчик.

Так скверно ему давненько не было. Видимо, для баланса с тем, как было хорошо до этого сраного разговора, ебучий Шурик, вот какая нелёгкая его принесла, жил бы и не знал... не знал, что Игорь, оказывается, себя в альфонсы при папике записал! (так-то Олег младше на три года, но.)

Олегу снова одиннадцать, и он слышит: «Да кто с тобой просто так дружить будет, чмо приютское?»
Олегу снова пятнадцать, и он слышит: «Да кому ты нужен, кроме своего рыжего придурка?»
Олегу снова семнадцать, и он слышит: «Нахер ты никому не сдался!»

И сейчас, значит?
И сейчас?
И насовсем?
Прилипшую с детства потребность поорать в Серого он игнорирует, и вообще старательно его избегает, пока не начал задавать вопросы.

Серый, впрочем, находит его сам и прилипает пуще банного листа — не отвяжешься.
— Я что-то сомневаюсь, — скептически морщится он. — Этот твой Гром, по моим данным, не то что взяток, а шоколадок в подарок не берёт. Не в его стиле, нет?

— Это по работе. А в личной, — Олег гадливо кривится, — в личной жизни, небось, не так.
— Не верю, — отмахивается Серый.

Олег бы рад не верить тоже, но.

«Кто с тобой просто так дружить будет?»

Игорь чëртов Гром вцепился в сердце, как рыболовный крючок.

Неделю спустя — муторную, тошнотворную, склизкую неделю — Игорь ловит его на парковке. Ну как ловит: стоит и ждёт, курит, опершись на капот олеговой машины.
— Чë надо? — бросает Олег.
— Извиниться.
Видок у Игоря, прямо скажем, как у побитой собаки, что провела ночь под дождём.

Одно не очень длинное слово он выговаривает так, будто каждое движение губ и языка причиняет острую боль.
— Извини, короче. Такая, знаешь, хуйня. Я давно привык, что просто так, — он давится дымом, давится словами, — просто так никому со мной ничего не надо.

Что-то эхом отдаётся в голове: «никому... не надо...».
— Я правда рад был, что... хоть так. С тобой. Будто я... не один.
Окурок с филигранной точностью летит в стоящую неподалёку урну.
— В общем, извини.
Быстрым движением он перехватывает руку Олега: не пожимает, не выкручивает,

а прикладывает к своей щеке и тут же отпускает, разворачивается и уходит. Олег почти ждёт, что сейчас он превратится в собаку окончательно.
«Нахер ты никому не сдался».
Нахер бы и пошло, к дьяволу, не надо, не больно и хотелось, всё, что ли, счастье в мире — в нëм?

Это Олег думает, а догоняет Игоря без участия сознания, и так же почти бессознательно рычит ему:
— Я никогда никого не покупал! Я хотел только, чтобы кто-то по настоящему... меня... со мной... был!
Есть память тела, и вот она их обоих заставляет сойтись в объятиях,

уткнуться лбами, тяжело и бессловесно сопеть на уши. Вокруг темно, и в луже плещется отражение луны, будто на Медном озере, когда в ведре шебуршались пойманные раки, и пахло тиной и полынью.
— Просто так, — говорит Игорь, — да господи, разве бы я подумал? Я кто вообще?

— Ты — дурак, — уверенно отвечает Олег. — Невозможный.
— И ты, — шершавая лапа ерошит загривок, — такой охуенный, и такой дурак!
Олег думает, что записи с камер через полчаса изымет и сотрёт, а значит, можно и целоваться под этой безразличной и мокрой луной.