Шёл дождь. Мелкий, противный, со всех сторон летящий в лицо. Последний трамвай уехал из-под носа, поэтому Игорь с Валиком ползли по купчинским лужам пешком.
— Комбинации вывесок меня иногда очень радуют, — Игорь ткнул пальцем в «Шаверму» рядом с «Ветклиникой».
— Сразу понятно, что шава свежая, — фыркнул Валик. — О, смотри: «Белорусские продукты» и секс-шоп! Наша колбаса — самая сексуальная колбаса в мире!
— А про наши драники лучше даже не думать?
— Отодраники, — Валик ещё посмотрел на вывеску и заявил: — Хочу туда!
— Вальк, час ночи. Зачем?
— Завтра понедельник. Понимаешь? Уже почти сегодня. Я полон хтонического ужаса. В моей душе темно. Не хочу понедельник. Надо скрасить его ожидание, всё равно не выспимся!
Игорь бы предпочёл выспаться.
Но, с другой стороны, всё равно бы не сумел...
В логове порока и разврата было тихо, зевал продавец, закутанный в клетчатую рубашку, и даже наряженный в цепи и портупею манекен казался спящим.
Валик хищно осмотрелся и заявил:
— Хочу член.
— У тебя есть член дома...
— Хочу другой!
Продавец хрюкнул, притворяясь, что кашлянул.
— Такой. Или не такой. Но чтобы на ощупь приятненький. Помогите нам выбрать, пожалуйста!
Ещё раз зевнув, продавец зазвенел ключами от витрины.
Игорь тихо порадовался, что Димы с ними не было, иначе процесс выбора затянулся бы на вечность или как минимум до утра.
Лично он внёс только одно императивное возражение, убоявшись размеров одной из предложенных штук, хотя уже очень хорошо представлял кожаные ремешки страпона на валиковых бëдрах и хотел скорее домой.
Бережно запихнув коробку в рюкзак, Валик двинулся к выходу, только бросил последний жадный взгляд на пушистые хвосты, которые были, на его взгляд, не вполне этичны (Игорь же считал, что раз животное уже померло, ему нет дела до того, из чьей жопы будет торчать его хвост).
Тоска действительно несколько рассеялась, даже поганый дождь стал казаться освежающим.
Наверное, средство от хтонического ужаса уже начало действовать.
#смиргром
***
Юрка обещал сюрприз, и Костя изнывал в предвкушении. Отказать милому другу в выдумке было никак нельзя — что же сегодня день изобрëл? В прошлый раз, помнится, очень забавные бусы приволок…
Ребëнка очень удачно к Прокопенкам отправил погостить, ничего не мешало.
— П-посмотри! — триумфально объявил Юрка.
На нëм были кожаные шорты, как на стриптизëрше, ещё ремешки какие-то, и длинные перчатки, глаза даже подмазал. Костя понимал, что это должно быть возбуждающе и привлекательно, издал некий одобрительный звук и честно попытался не заржать.
Не мог он проникнуться, чем такое красиво было, хоть на бабу напяль, хоть на мужика, и Юрка был просто Юрка, свой, домашний и родной, только в шортах этих глупых, туго сидящих на незагорелых волосатых ногах.
— Коть? Коть, а? Т-тебе не нравится?
Очень, дохрена странный комиксный #дубогром
***
Просто, ты понимаешь, — говорит он, — холодно. Очень холодно, никак не могу согреться, ты понимаешь, нет куска памяти, и оттуда сквозняк, холодный чëрный ветер. От него не спрятаться никуда.
Дима понимает и не понимает, как всегда; Дима, как всегда, бежит за ним и не может догнать. И, весь в этом нелепом собачьем беге, верит Игорю и верит в Игоря.
Прислоняется плечом.
Берёт за руку.
Пальцы очень горячие, холод живёт не в них.
Со странным полувздохом, полувсхлипом Игорь двигается ещё ближе.
Просто у него больше никого нет (пока).
Просто у Димы больше никого нет (всегда).
#разгромволк
**
Серёжа на самом деле не подозревал, что получится так серьёзно.
Никогда раньше ему не встречались люди, с которыми он хотел бы быть так близко, с которыми он ничего не стеснялся и чувствовал себя настолько же легко, как с Олегом, но всё когда-то случается впервые.
Игорь восхищал его, раздражал, выводил из себя и доводил до оргазма, умилял и бесил. Убрать его из своей жизни значило бы лишиться чего-то важного… какой-то необходимой приправы к бытию.
Следовало, значит, признать, что эти отношения перешли границу, за которой стояли любые прежние, надо с ними что-то делать, Олегу, в конце концов, сказать!
В этом заключалось самое сложное.
Они всегда развлекались и никогда не шли дальше.
Серёжа искал мимолëтной влюблëнности,
#дубогром для @o_vintso (дурацкий)
***
Игорь сунул Диме в руки свой доисторический телефон и удостоверение и красиво нырнул в Неву.
Охреневший правонарушитель тщетно пытался завести лодочный мотор, потом попытался грести, но к этому времени Игорь до него доплыл и одним броском впрыгнул в катер, как тюлень-убийца. Свисающие с него водоросли и всякий мусор, во множестве плававший в воде, довершали сходство.
Дима не смог удержаться и довольно противно захихикал.
В суете он, конечно, позабыл отдать напарнику звонилку и вообще не вспоминал о ней — сперва, придя домой, рухнул на кровать, а наутро занялся приготовлениями ко дню рождения, удачно выпавшему на выходные.
#дубогром
***
Игорь знал, что пить ему нельзя, вот вообще нельзя, вот прямо совсем, потому что три белых коня тут же уносили его синюю дыню в звенящую снежную даль. Проверено это было неоднократно, никогда не менялось, поэтому на пьянках он либо цедил колу, либо сваливал нафиг.
С этой вот не получалось, потому что злоебучий новый год в управлении отмечали с размахом, и оставалось только с тоской наблюдать коллег, переходящих в состояние нестояния.
— А ты чего тоскуешь? — Димка продрался сквозь толпу и почти свалился на него.
Судя по съехавшим в сторону очкам, наполовину расстёгнутой рубашке и плюшевым оленьим рогам на башке, напарничек был уже очень хорош. Начинающий алкоголик, блин.
— Я просто трезвый, — с достоинством объяснил Игорь. — А ты — нет. Хорош квасить.
#сероволк для @maybefreefly
***
В китайгородских переулках — солнце и тополиный пух, над нагретым асфальтом дрожит воздух.
Серёжа отмахивается от пуха, фыркает, жалуется и тут же забывает, восторженно глядя по сторонам.
Олег безумно любит его таким.
Олег его вообще любит.
— Обожаю эту эклектику! — радостно щебечет Серëжа. — Этот рельеф! Почему романская архитектура так прекрасно смотрится рядом со сталинкой? Архитектурная доминанта стоит в низине, странно, но факт!
Олег, как обычно, понимает через слово и смотрит по сторонам просто так.
Ему тоже нравится, как обламывается переулок, обнажая сахарный угол старого монастыря, как лихо выгибается холм, застроенный старыми домами, как в устье двух улиц вдруг обнаруживается сквер, где каштаны растут густо и вольно.
Лето горит, сияет, вот и Серëжа тоже.