Thread by @nebezkota

#громоволк ошейник условно nsfw
***
Не было печали — так найдëтся; хреново человек устроен — всё время что-то ему не так!
Олег мается и злится, хотя жизнь отменно хороша, Олег скрипит зубами (про себя, незаметно) и ругается в пустоту.
Сладко задумывается и одëргивает себя.

Олег смотрит на Игоря и мечтает застегнуть на нём ошейник.
Мечтает — ага, и понимает, насколько быстро и далеко будет послан.
У Игоря огромные проблемы с доверием (не то чтобы у самого Олега их не было).
У Игоря личные границы отстоят на полметра от кожи.

Если честно, и так хорошо, ну; и так отлично, вечерние игры в драку с ударами и укусами по серьëзке, без поддавков почти заменяют хорошую сессию, расслабленно лежащий на плече Игорь — волосы над ушами еле заметно вьются, когда влажные от пота — транслирует ему почти то, что надо.

Почти.
Олег мается. Олег впивается в глазами в подставленную по-звериному открытую крепкую шею, видит, как затягивает пряжку и проверяет пальцем, плотно ли застëгнут ошейник, Олег при живом и бодром мужике дрочит в душе на то, что стрëмно предложить.

Есть, есть разница в том, что названо словами и в том, что осталось недосказанным, есть разница в подчинении условном и безусловном, и ему, чëрт побери, так нужно это: чтобы никому не показывающий спину Игорь Гром поверил, что кто-то согласен (готов, очень хочет)

взять его себе, на себя, под себя и всё, что нужно, дать.

Олег, не отрываясь, смотрит в серые глаза, потемневшие и шальные; сидит верхом, двигаясь так медленно, что каждая мышца звенит напряжëнным усилием.

— Олеж, — выговаривает Игорь, облизывает сухие губы кончиком языка, — что же ты, блять, так мучаешь.
Правила игры почти приняты.
Никто не мешает ему перевернуться, никто не мешает самому ускорить темп, схватить за бëдра, вбиться снизу, никто — лишь он сам.

— Потому что я так хочу, — говорит Олег, ведëт пальцами по мокрой шее, задевает острый кадык, останавливается над яремной ямкой.
Улыбка Игоря напоминает оскал, сияет даже под закрытыми веками.

Правила игры почти озвучены.

О слово «почти» споткнуться легче, чем о порог в этой раздолбанной квартире.
Игорь избегает разговоров так же легко, как нарывается на драки.
Олег не может найти точку, где сломать сложившийся порядок.
Утренняя разминка перетекает в жестокую драку сама по себе.

Игорь, зараза, поддаëтся.
— Не жалей! — рычит Олег, проклиная пять своих сирийских пуль.
— Забочусь, — внезапно очень ровно и трезво отвечает Игорь. — Куда твоему плечу ещё нагрузку?
— Мне — не надо!
— Это мне не надо, — Игорь отходит на (те самые) полметра. — Ты и так… выиграл.

Злость, адреналин и ярость связывают нервы в узел.
Слова снова повисают в воздухе, непроизнесëнные.
Игорь носится по дому, мельтешит, от доски с вырезками — к окну, у него мыслительный процесс на эту беготню завязан, а Олегу физически неудобно смотреть, даже висок ноет.

Он ловит Игоря посреди комнаты, инстинктивно, без тени разумной мысли, прихватывает за шкирку, командует:
— Да сядь уже!
Игорь садится.
Прямо где стоял.
Мягко, бескостно стекает вниз, на колени, устраивает задницу на пятках, и смотрит снизу вверх.

Глаза его снова темны.
— Будем разговаривать об этом, — Олег не предлагает, привычно обходя острые углы, Олег требует.
Игорь молча кивает, усмехается краем рта — да, разговоры та ещё работа, пробежать кросс в полной выкладке полегче будет, но невозможно не замечать

слона в комнате вечность.
За слоном уже и стен не видно.

Сказать первое слово — всего сложнее, а дальше легче, дальше по накатанной, слишком долго эти слова лежали илом на дне души.
— …и надо же, ты всё ещё сидишь и не носишься по квартире, как ужаленный!

— Я хороший? — интересуется Игорь, и Олег почти видит, как он по-собачьи вздëргивает мягкое ухо.
— Хороший, — допускает Олег. — Несколько невоспитанный. Но хороший.
— Будешь воспитывать?
Олег хватает его за затылок, сжимает руку в волосах — короткие, почти все выскальзывают,

но пара полузавитков остаётся в пальцах.
— Буду. Тебе надо. Тебе очень надо: к ноге, на поводок, в ошейник!
Внизу живота собирается горячая тяжесть.

— Угу, — соглашается Игорь и откидывает голову, почти укладывает в ладонь; открытая голая шея — под взглядом как под пальцами.

Ошейник широкий, крепкий, из чëрной кожи, и мягкая подкладка внутри. Пряжка и кольцо для поводка блестят чистым металлом.
Олег застëгивает ремешок, педантично заправляет кончик, проверяет пальцем, плотно ли.
Пульс под подушечкой — частый, ровный.
Игорь, прикрыв глаза, улыбается.