Thread by @nebezkota

#нетайныйсанта и #сероволк для @norcathin
***
Если до человека спустя полгода дошло, что он дурак — это значит, что он всё-таки немножко умный?
В своих мозгах Серёжа Разумовский не сомневался никогда, но существовал ещё некоторый эмоциональный интеллект и прочие сложные вещи.

Что, если до кого-то дошло, что он дурак, который сам сделал всё для того, чтобы лучший друг, парень и просто единственный в мире близкий человек оставил его и ушёл в армию? Достаточно ли признать себя дураком?
Серёжа позвонил в часть, выяснил, когда можно приезжать,

купил билет на электричку и трясся теперь в ней, скорчившись от холода. Не сделал он самого важного: не позвонил самому Олегу.
Вот возьмёт и пошлёт нафиг.
Не захочет не то что мириться, а даже разговаривать!
Будет иметь полное право...

За окном мелькали украшенные к новому году
платформы, ëлки, деревенские домики, обвешанные гирляндами, как в американском кино... Электричка была почти пуста, и никто не мешал Серёже предаваться тоскливым мыслям.
Никто. Почти.

Сидящий через три ряда мужик, сука, жрал куру-гриль. Ею пахло на весь вагон.

Несчастный серëжин желудок, ничего не получавший со вчерашнего вечера, когда закончились макароны, скорбно ныл. Мужик жрал. Ехать оставалось ещё примерно сто лет, перспектив питания не было.

Две станции спустя пожиратель куры вышел в тамбур, оставив развëрнутый пакет на сиденье.

Серёжа пересел ближе.
Ещё ближе.
«Давай спиздим», — предложил внутренний голос.
«Воровать плохо», — возразил Серёжа.
«Спиздим только одну ножку».
«Воровать всё равно плохо».

Подлая ножка жирно блестела из вороха промасленной бумаги.

«Давай выпросим. Сделай щенячьи глазки».
«Неудобно! Заткнись!»
Поджаристая корочка на окорочке, вот что было действительно неудобно.
Серёжа шумно втянул слюну.
Желудок урчал гневно и немузыкально.

— Чë, студент? — раздалось над головой. — Голодный?

В этот момент Серёжа ненавидел весь мир чистой и яркой ненавистью, и даже с Олегом уже не хотел мириться, только выплюнуть ещё раз все свои дурацкие несправедливые обвинения и сказать, что между ними точно-точно всё кончено!

— Нет, — язвительно ответил он. — Сытый!
— То-то и гляжу, — мирно усмехнулся мужик и поправил усы. — Лопай, студент. И хлебушка ещё возьми.
Серёжа сперва впился в мясо, а потом уже понял, что надо поблагодарить, и замычал, едва не подавившись.

— Лопай, — повторил мужик. — Мне вообще жена такое запрещает. И врачи. Потому как толстый и брюхо больное.
— Платформа «63-й километр», — прошипел динамик.
— Бывай, — напутствовал мужик и пошёл себе, крича в трубку мобильника: — Я уже почти приехал, Леночка, скоро буду!

До станции Кирилловское Серёжа успел дочиста обсосать каждую косточку.

Хлеб тоже весь доел, и пальцы потом облизал, и даже бумагу от куры облизал немного.

У Олега сделались огромные глаза, он неверяще выдохнул:
— Серый!
Ну как можно было сказать ему все те мерзости, что они с внутренним голосом с голодухи выдумали?
— Прости меня! — крикнул Серёжа.

И повис у Олега на шее.
И, сбиваясь, забормотал, что был неправ.
И почти не слушал, что Олег говорит в ответ.
Это было совсем, вот совсем неважно.

До самого развода они прятались в каких-то кустах и целовались, трясясь от холода.

Обратно Серёжа ехал, всё так же скорчившись в углу вагона, снова голодный, но внутри у него словно светил маленький славный огонёк.
Раз уж помирились — всё наладится, и следующий новый год вместе встретят! Спасибо дядьке с курой-гриль.

Серёжа улыбался. Внутренний голос хихикал.