Thread by @nebezkota

#нетайныйсанта и #громовалендим + прокопенки для @aaaaayuuuuaaa
***
— В этом доме стандарты невысокие, — сказал Игорь, пытаясь подбодрить мятущегося Валика.
— Не материться?
— Не. То есть да, тëть Лена тебе рот с мылом вымоет, но я не об этом.
— Что же тогда?
— Не хвастаться.

Валик хмыкнул и пообещал.
Электричка ползла на север.
Новый год подступал вплотную.

На семейный новый год Игорь согласился совершенно случайно, коварно пойманный дядей Федей: тот задал десять вопросов, на которые можно было ответить «да», одиннадцатым спросил:

«На дачу-то приедете?», вот так оно и получилось, обратно разобещать не вышло. Димка, который на фазенде Прокопенко бывал неоднократно, воспринял новости пофигистично, потому что хотел только выспаться, а Валик нервничал, потому что опасался не понравиться.

— Я вожу к ним Игната, — заметил Игорь. — И он сам ходит. После этого им ничего не страшно. Ты у нас юноша воспитанный, интеллигентный, вежливый, они будут рады.
Валик сделал вид, что поверил.
Электричка ползла; Димка дрых, вклинившись между ними; набитый продуктами пакет трещал.

Генеральша, как известно, жена генерала, но это не про тëть-Лену было сказано, она сама по себе вполне заслуживала высокого звания и могла построить кого угодно, с нежной улыбкой указывая, кому резать сыр, кому тащить с веранды холодец, а кому перестать жрать крабовые палочки.

Дядь-Федя, как шредер, втянул куда-то в усы последнюю псевдокрабовую конструкцию, и невнятно сообщил:
— За стол. Сил уже нету.

Новый год случился, праздничное шампанское ударило в голову, все должным образом восхитились подарками и расползлись по углам.

Димка и тëть-Лена ели торт столовыми ложками, не утруждая себя отрезанием кусков, и самым пугающим образом над чем-то хихикали, Игорь подробно изучал новый мультитул и испытывал известное всякому обладателю ножика желание что-нибудь им порезать. Решил тренироваться на колбасе.

Валика захватил в оборот любопытный дядь-Федя, и допрос... то есть распрос уже шёл вовсю. Прислушавшись, Игорь понял, что косенький второй батя на каждую историю из валиковой жизни отвечает своей, соразмерно удивительной.
— ...и прихожу я в общагу, а соседи препарат печени

с обычной печëнкой попутали!
— Мы с Костей когда-то оригинала ловили, который не путал, а вовсе даже нарочно людей на колбасу пускал, эх, какая погоня на «Восходике» была!
— Это мотоцикл? Я тоже немножко умею...
— Потому что хард-рооок! — предположил дядь-Федя и тряхнул давно не

существующим хаером. — А на гитаре играешь, э, металлист?
— На скрипке, — с тяжëлым вздохом сознался Валик.
— На гитаре Леночка умеет, Леночка у нас — точно рок-звезда, вот мы по юности бешеные были, вы, молодëжь, так уже не умеете!
Игорь понял, что плохо предупредил.

Хвастающийся дядь-Федя понуждал хвастаться в ответ, и в углу у ëлки началось какое-то детсадовское писькомерство — кто круче.
«Господи, господи, спасибо, что это не я», — от души помолился Игорь, потому что мог бы.

— У меня зато татухи! — выпалил Валик, специально нарядившийся в свитер с длинными рукавами, чтобы не смущать «цивильных взрослых людей».— Во!
Дядь-Федя торжественно расстегнул рубаху и выпустил на волю солидное брюшко, называемое тëть-Леной трудовой мозолью.

Игорю не было видно, но он прекрасно знал, что там со всем искусством изображены дельфин и русалка, в силу некоторых изменений, за последние тридцать лет случившихся в дядь-федином организме, весьма толстомясые.
— Вау, — сказал Валик.
— Федя, ты смущаешь гостей!

Гости пырились во все глаза, и по выражению димкиной моськи Игорь угадал, что грозного генерала скоро попросят позировать.

Он испытывал некоторый испанский стыд, который нынче было модно называть кринжем. Но терпел. От любви, вот.
(Ни за что не сказал бы это вслух!)

Под утро, когда все легли, наконец, спать, Валик хмыкнул:
— Я понял, почему хвастаться нельзя. Потому что твой папка всё равно круче. Потрясный дед!
«Папка» лëг куда-то в район игорева сердца как кусок тающего сладкого масла.
— Татуха супер, — подтвердил Димка.

— Оно да. Они. Ага, — неразборчиво ответил Игорь, потому что по-прежнему не сказал бы вслух ничего такого про любовь.

Но, кажется, это не было сейчас очень нужно.

Встав с утра (ну, днём) первым, он пробрался на кухню, чмокнул тëть-Лену в макушку, обнял дядь-Федю и, окончательно

смутившись от собственных телячьих нежностей, ретировался в ванную.

— Мы тебя тоже, — крикнула вслед тëть-Лена.
— И пацаны у тебя отличные, — добавил контрольный дядь-Федя.

Игорь яростно чистил зубы и уверял себя, что ничуть не расчувствовался.
Ему не верила даже зубная щётка.