Thread by @KuvshinVina

#junmei #tgcf

Жрецы многое готовы отдать на благо совего государства. Из далёких земель, находящихся западнее, доходит молва о жрицах любви, отдаюзимся своим богам на благо народа. В Поднебесной такого, благо, нет. Боги принимают любые дары, на самое главное – храмы.

В Сяньлэ у гигантских золотых статуй Небесного императора стол ломится от подношений, а вокруг стоят курильницы с сотнями палочками благовоний. Тысячи прихожан преклоняют колени перед светлым ликом Владыки Шэнь У, вознося свои молитвы.

Но каждый раз, когда жрец проводит церемонию, взгляд императора направлен лишь на него. И что в нём такого? На вид ему далеко за тридцать, лицом он не примечателен, разве что волосы необычные для мужчины его возраста – пепельные, убранные назад и украшенные заколкой

из белого золота и одной единственной серебряной нитью, спускающейся от пучка до самых кончиков. И лишь императору известно, насколько эти волосы мягкие и шелковистые, как они переливаются серебром при лунном свете, когда они с жрецом остаются наедине.

Тогда этот непримечательные мужчина преображается целиком: лицо становится молодым и изящным, нежные руки с трепетом ложатся на широкие плечи Шэнь У, каждый раз волнительно сминая ткани. Цзюнь У никогда не снимал свой доспех, особенно с тем, кому он не доверял,

но от чего-то он знал, что жрец ничего не сможет ему сделать.

— Ваше Величество...

И Цзюнь У сбрасывает доспехи, маски и каждый раз забирает то, что должно принадлежать ему. Своего жреца.
***
Мэй Няньцин, закончив церемонию, поспешил выгнать всех прихожан из храма вон.

Но он не ушёл, даже когда слуги ушли, убрав подношения в надлежащее место. Убедившись, что больше никого нет, Мэй Няньцин подошёл к столу для пожертвований и вот, на золотую статую уже смотрит лицо юноши, которому едва едва могло перевалить за двадцать.

Его чистые глаза всматривались в лик владыки, пока не пересеклись с холодным, как ледяное озеро, взглядом.

— Владыка, я ждал Вас — Жрец покорно склонил голову, как обычно это делал и стал ждать.
— Верховный жрец Сяньлэ, Вы вновь вознесли молитвы во благо своего государства

и готовы заплатить? — В прищуренных глазах Цзюнь У не то, что чёртики плясали, а вся ничисть Тунлу вытвнцовывала. Мэй Няньцин же от констраста взгляда и слов не смог сдержаться и смешливо фыркнул, подходя к своему Богу в плотную.— Не стоит этого фарса, Владыка...

Оставив лёгкий поцелуй на бледных губах, Мэй Няньцин делает два шага назад и лёгкими движениями сбрасывает с себя всю одежду. Цзюнь У, сколько бы не видел своего жреца, всё налюбоваться не мог этим изящным телом, белой, как снег, кожей.

Разве что множество ожогов портили эту картину. Сколько лет Мэй Няньцин скрывал их под слоями тканей? Стыдливо прятал заклинаниями? Почему сейчас не прячет? Хочет напомнить Цзюнь У, кто он, кто они? Ох, советник, не переживайте.

Он прекрасно понимал, что исправно раз в месяц у него в объятиях оказывается предатель, который вот-вот вонзит нож в спину. Цзюнь У уверен.

К счастью, ножи прятать Мэй Няньцину негде. Он полностью обнажён и стоит пред Цзюнь У, будто прекрасная мраморная статуя в свете луны.

Им можно было бы любоваться всю ночь, так ничего и не сделав, да и сам Мэй Няньцин был не против – каждый раз, оказываясь обнажённым, он терял всю уверенность и лишь отдавался ласкам своего Бога. Цзюнь У подтянул Мэй Няньцина к себе и увлёк в поцелуй.

Он кусал его губы, впиваясь жрецу в рот, но несмотря на огромное желание причинить предателю боль, он старался быть нежно с тем, кто решил доверить ему своё тело. По-своемц, как у него получалось Отстранившись от чужих губ, Цзюнь У уложил Мэй Няньцина на стол для подношений

Сегодня главное подношение жрец, а не дары, принесённые смертными. Он, устроившись между ног Няньцина, целует его шею, оставляя следы лишь ближе к груди, чтобы никто не видел, затем медленно опускается и легонько кусает ключицы, слыша первый тихий стон.

Опустившись к низу живота, Цзюнь У отстраняется, чтобы снять с себя одежды. Мэй Няньцин, недовольный тем, что ласки прекратились, приподнимается на локтях и наблюдает за Цзюнь У. Его возбуждение, оставленное без внимания, и так не давало Мэй Няньцину сосредоточиться, но при виде

прекрасного тела Цзюнь У, его рельефных мышц, широких плеч, идеально чистой кожи становится и вовсе невыносимым.

Закончив с одеждой, Цзюнь У наконец вернулся к жрецу. Мэй Няньцин заранее подготовился к встрече с императором, так что на подготовку времени ушло мало.

Владыка видел, в каком предвкушении был Няньцин, так что медлить не стал. Снова поцелуи, укусы, три пальца наконец выскальзывают из колечка мышц, уступая место члену. И дальше у жреца всё, как в тумане.

Цзюнь У медленно вошёл в разгорячённого Мэй Няньцина и начал

двигаться, постепенно наращивая темп. Из груди жреца вырывались стоны, с каждым толчком становясь громче. Владыка оставлял засосы, укусы, затем зализывал их. Он буквально выбивал из Мэй Няньцина стоны, вдалбливаясь в его расслабленное тело.

— В.. Ваше Величество... Я с.коро..о — Мэй Няньцин напрягся всем телом, сжимая внутри член Владыки и отчаянно цепляясь ногтями за широкую спину Цзюнь У.

— Не переживай, я тоже близок...

Владыка ухмыльнулся и ускорился, хотя, казалось, куда уже быстрее.

Через ещё несколько толчков, он задрожал всем телом и наконец кончил. Следом за ним кончил и Мэй Няньцин.

***

— Ваше Величество, не можете мне напомнить, как я до этого докатился?

— Мне начать с самого начал?

— Будьте добры, не с моего рождения или... Конца...

— Хорошо... Кажется, ты просто умудрился забыть про свой обет... Проиграв мне в маджонг

— О Небеса...

— Дадут и сил, и благополучия Сяньлэ. Не переживай, мой жрец любви