Thread by @Kot_Sashsha

просто захотелось теплый #дубогром вопреки похолоданию в Питере
⬇️

Дима никогда не был заложником стереотипов. И уж тем более глупых шуток, что мужчины при 37 градусах начинают писать завещание. Он прекрасно понимал, что болезнь все переносят по-разному. Игорь мог и в 39 бегать за преступниками, но после того, как он однажды вернулся домой с

высокой температурой, помятый и буквально хлопнулся в обморок на пороге, Дубин тогда чуть не свихнувшийся от ужаса, стал следить за Громом куда тщательнее. Очень стараясь не душить гиперзаботой, но после того случая Игорь и сам стал не так воспринимать в штыки димины

напоминания, что ботинки надо сушить, и куртку, и свитер одевать потеплее, и витаминки пить по утрам. Болел Гром и правда не часто, но долгие годы перенося болезни на ногах - иногда просто вырубался.
Ни дядя Федя, ни тетя Лена никак не могли толком повлиять на него, но Дубин

смог.
И даже запихнул Грома в пуховик, с хорошим капюшоном, теплый и легкий, чтобы если что не мешал Игорю бегать.
Однажды Гром вернулся в этом самом пуховике, словно его поели собаки, с оторванным рукаовом и подбитым глазом.
- Дим?..

Дубин вытер руки полотенцем и обернулся.
– Господи, Игорь. Что случилось?
– Я куртку порвал.
И взгляд. Словно он нассал на ковер.
Диму внутренне передернуло. В таком огромном мужике, с тяжелым характером, шрамированным телом, угрюмым лицом - такое песье сердце.
Дима обнимает

ладонями его щетинистые щеки, мягко поглаживая, чтобы не надавить лишний раз на синяк.
– Дурак ты, Игорь. Черт с ней, с этой курткой. Ты в порядке?
Игорь закрывает глаза и тыкается лбом в димино плечо.
– Только фонарь под глазом.

– Снимай уже эти лохмотья, сейчас синяк обработаю и ужинать пора.
Гром в ответ коротко улыбается.

Простудный Игорь не особо отличался от себя обычного, разве что спал дольше. Но Дима открыл для себя совсем нового Игоря.
Дубин всеми силами старался прятаться на кухне, условно

в ванной, задерживался в магазине. На плите попыхивая крышкой варился суп, а рядом трещали на сковороде котлеты, и Дима старался не оборачиваться на Грома.

Игорь сломал ногу и уже две недели торчал дома. Диму тоже отпустили присматривать на неудавшимся паркурщиком.

Иногда на работу, разумеется, дергали.
Если простуженный Игорь был примерно таким же, то Игорь с сломанной ногой Диму немного пугал… Игорь стал… ласковым.

С Димой он и так был максимально мягким, насколько умел, в остальном оставаясь грубым и резким, да и отрицать проблемы

контролем агрессии тоже было бы глупо отрицать. Но доверившись Диме - Игорь дома превращался в самого верного пса для Димы. И ласковость его была скорее звериной, ткнуться в щеку, положить подбородок на плечо, заснуть башкой на животе.

Дима любил Игоря, принимая его таким, часть его черт любя с каждым днем все сильнее, а часть признавая и допуская неотрывной частью Грома. Не старался его изменить или сломать, может немного направить в общем направлении. И Игорь его слушал и обычно шел на встречу, зная, что

обоим это будет на пользу.
Поэтому _слишком_ ласковый Диму, действительно, пугал и напрягал. В отношениях, тем более за пару лет, конечно, они немного изменились, но как только Игорь сломал ногу в нем будто что-то щелкнуло.

Дима осторожно поворачивается к Игорю, тот сидит на диване, вытянув загипсованную ногу, на коленках урчит подобранный полосатый кот, млея от крупной руки, перебирающей шерсть, Игорь читал какую-то старую книжку, кажется фэнтези нулевых, где только откопал. Иногда он со смешком

кусая губы, переворачивает страницы, почесывая кошака.
Видимо, почувствовав пристальный взгляд, поднимает голову.
– Дим? Ты чего?
Он улыбается, ясно и тепло, встрепанный еще со сна, хотя уже обед.
– Горь… У нас ведь все хорошо?
Гром закрывает книжку и жестом зовет

Диму к себе. В окно бьет противный мокрый снег.
Дубин неуверенно садится рядом, а Гром ложится головой ему на колени. От диминой футболки пахнет жареной картошкой, чуть игоревым табаком и самим Димой.

– А есть сомнения? - серо-голубые глаза смотрят спокойно, - Мне сейчас хорошо настолько, насколько я уже и не помню.
– Ты ж застрял дома со сломанной ногой… - Дубин поглаживает того по волосам.

– Но застрял то я с тобой. Наконец провожу с тобой много времени, а не как обычно, урывками, обрывками, короткими сообщениями, звонками на тридцать секунд.
Дима резко выдыхает, внутри лопается напряженно натянутая струна, отпускает.

Он смеется заливисто, а затем склоняется и целует Игоря в нос.
– Дим?
– М?..
– У тебя, кажись, котлеты горят.

~fin~