Пропалестинская мобилизация арабского мира и мусульман приняла антисемитский характер потому что евреи - удобный враг: мифологизированные, слабые, но яркие прокси могучей Америки. В требованиях борьбы с Израилем на самом деле - требование улучшить то место, которое мусульмане занимают в сегодняшнем мире.
Мусульмане считают, что достойны лучшего - достойны быть первыми; на самом деле за этим эмоциональным требованием скрывается ощущение собственной второсортности, связанное с тем, что почти все мусульманские страны не являются рыночными демократиями, управляются авторитарными режимами, не предоставляют своему населению социальные лифты, и отвлекают внимание народа от несправедливости общественного и политического устройства на внешние раздражители.
Поэтому именно сейчас, в пост-ковидный экономический спад, во времена инфляции и растерянности, Палестино-израильский раздражитель сработал так успешно.
В Европе же, требуя справедливости для Палестины, мусульмане на самом деле требуют быть людьми первого сорта не ожидая ассимиляции трех поколений, а немедленно, сейчас.
Если бы в мусульманских странах работала представительная демократия, а режимы не использовали религию как инструмент идеологии и принуждения к политической лояльности, Израилю в них не отводилась бы роль клапана для выпуска фрустрации и гнева.
В этом плане нет никакой разницы между практиками мусульманских авторитарных государств и, например, России. И ислам тут играет только роль общей самоидентификации в конфликте мы/они, где к ощущению несправедливости по отношению к «нам» могут быстро подключиться более миллиарда человек по всему миру.
Обратите внимание, что в странах, занятых улучшением уровня жизни населения и преуспевающих в этом, например, в Дубае, демонстраций не заметно. А в странах, где экономическая политика проваливается, а легитимность власти трещит по швам, например в Турции, пропалестинские митинги возглавляют политические лидеры.
Евреи, как всегда, тут ни при чем.
Мусульмане считают, что достойны лучшего - достойны быть первыми; на самом деле за этим эмоциональным требованием скрывается ощущение собственной второсортности, связанное с тем, что почти все мусульманские страны не являются рыночными демократиями, управляются авторитарными режимами, не предоставляют своему населению социальные лифты, и отвлекают внимание народа от несправедливости общественного и политического устройства на внешние раздражители.
Поэтому именно сейчас, в пост-ковидный экономический спад, во времена инфляции и растерянности, Палестино-израильский раздражитель сработал так успешно.
В Европе же, требуя справедливости для Палестины, мусульмане на самом деле требуют быть людьми первого сорта не ожидая ассимиляции трех поколений, а немедленно, сейчас.
Если бы в мусульманских странах работала представительная демократия, а режимы не использовали религию как инструмент идеологии и принуждения к политической лояльности, Израилю в них не отводилась бы роль клапана для выпуска фрустрации и гнева.
В этом плане нет никакой разницы между практиками мусульманских авторитарных государств и, например, России. И ислам тут играет только роль общей самоидентификации в конфликте мы/они, где к ощущению несправедливости по отношению к «нам» могут быстро подключиться более миллиарда человек по всему миру.
Обратите внимание, что в странах, занятых улучшением уровня жизни населения и преуспевающих в этом, например, в Дубае, демонстраций не заметно. А в странах, где экономическая политика проваливается, а легитимность власти трещит по швам, например в Турции, пропалестинские митинги возглавляют политические лидеры.
Евреи, как всегда, тут ни при чем.
• • •
Missing some Tweet in this thread? You can try to
force a refresh
