Thread by @tenka0o4

#GrmvlkEvent #громоволк

Игорь приносит хрустящий пакет, кидает Олегу: на, смотри, а сам руки на груди скрещивает и маячит рядом, чуть через плечо не заглядывает.

В хрустящем пакете пакет поменьше, в нем — завернутое в целлофан, Олег не сразу понимает, кружева, ремешки, похоже

на шлейку, только из атласа. Потом понимает и чуть не роняет, как в детстве, когда не было ничего страшнее, чем потрогать спизженный у одноклассницы тампон.

— Ты бабу решил завести?

— Ну не бабу, но завести надеюсь, — Игорь двигает бровями, Олег чуть не роняет все второй раз.

— Игорь, ты совсем того?

— Тебе не нравится? Можем поменять.

— Лучше сразу вернуть, — Олег пытается свернуть ускользающие из пальцев ремешочки обратно в пакетик. — Я это не надену, не надейся.

— Угу. Так. Олег, — Олег очень не любит этот игорев серьезный тон, когда Игорь

говорит так, его становится очень тяжело переспорить, все аргументы разбиваются об бархатную хрипотцу, — не хочешь — не носи, дело твое, но я не вижу смысла че-то городить. У тебя на это стоит, у меня на это стоит, за бельишко деньги уже уплачены, вечер свободен. Хули нет-то?

Олег уходит с пакетом в ванную.

Он ждет какой-то мгновенной реакции, когда подозрительно прикладывает к себе кружевные полоски, но трусы есть трусы, даже если они полупрозрачные и с бантиком. Надевать их немного страшно, Олег все ждет, что сейчас его накроет волной стыдного

возбуждения и он окончательно убедится, что с его головой что-то не в порядке, но вот он перестает путаться ногами в отверстиях (натягивать приходится очень бережно, а вдруг порвет, Игорь все-таки старался) и оказывается, что по ощущениям это не сильно-то отличается от того,

чтобы надеть обычные плавки, только ткань к телу поприятнее.

Олег не может решить, его это обрадовало или расстроило.

Больше всего возни выходит с верхней частью. Олег крутит непонятные застежки, скрипит зубами. Высовывается из ванной.

— А лифак обязательно?

— Всё обязательно, — отвечает немедленно Игорь.

— А как его застегивать?

Игорь довольно ржет.

— Обычно мужики спрашивают прямо противоположное... не, а че, ты правда не можешь?

Олег прожигает его недовольным взглядом.

— Откуда? Я по-твоему много женщин в жизни раздевал?

— Действительно, — Игорь чешет в затылке. — Ну ладно, стой там.

На пути к ванной он спотыкается дважды, потом долго шарит по спине Олега, ищет застежки на ощупь. Олег неуютно поводит лопатками.

— Ты чего там? Глаза закрыл?

— Ну да. Нельзя же видеть невесту не при параде, — он

снова ржет и ловко уворачивается от локтя в бок, напоследок шлепает по ягодице. — Давай скорее, радость моя, посмотреть хочется.

Олег думает, что сейчас Игорь увидит его таким, и вот от этого в кружевных трусиках становится тесновато. Одновременно с этим желудок отправляется

в свободное падение, Олег переступает перед зеркалом, пытается на себя посмотреть чужими глазами: черные лямки на загорелых плечах, торчащие под кружевом соски на плоской груди, пояс на талии, чуть отвердевший член. Говоря языком современной молодежи, какой-то кринж.

Еще не поздно снять с себя всё и не показываться в таком виде Игорю, забыть вообще про все эти странные фетиши и трахаться, как нормальные люди. От этой мысли Олег сам на себя злится — что началось-то? Игорь, конечно, прямой, как шпала, но суть передал верно: у него на это стоит.

Нет, не на ремешки и лямки сами по себе. Это всего лишь тряпки. Олег сам не может объяснить, что его так завело в прошлый раз — он думал, он пытался даже думать об этом ночью с рукой под одеялом, но без Игоря это не работало — так. Хоть убейте, Олег не может объяснить, почему на

него так действует именно Игорь, его длинный язык и пристальный, пробирающийся в самую грудную клетку взгляд. Почему под ним хочется ежиться, извиваться и быть… у Олега не поворачивается язык сказать даже мысленно, но он знает, о чем Игорь думал, когда это покупал.

И, блядь, если Игорь раскошелился ради того, чтобы это устроить, меньшее, чем Олег может ответить — это перестать отсиживаться в ванной.

— Выхожу, — говорит он громко, неожиданно севшим голосом. Игорь отвечает громким волчьим свистом, от чего на мгновение перестает быть неловко

и становится смешно и чуточку трогательно.

Но Игорь затыкается, как только Олег выходит. И тогда мысль о том, что нужно встать как-то покрасивше, умирает, едва родившись; Олег скребет бороду и затылок, невнятно хмыкает, обводит себя рукой.

— Ну, вот. С размером угадал.

Хотя все равно по-моему я похож на колбасу в обвязке...

— Я обожаю колбасу, — перебивает Игорь.

Олег позволяет себе быстрый взгляд на его лицо, и жаркая волна прокатывается по телу, от лица к паху. Это даже не плотоядный взгляд, нет; Игорь сияет, детский восторг во взгляде

застает Олега врасплох, и эта его широченная улыбка, с таким откровенным удовольствием он улыбался только однажды, когда рассказывал, как московский следак поскользнулся и упал в лужу прямо в чистеньком выглаженном костюме. Улыбка, которая говорит, что все складывается именно так

как Игорю мечталось в каких-то потаенных фантазиях, и, черт, если дела обстоят так, то Олег готов немного расправить плечи и может даже осторожно погладить себя от груди по животу и ниже, чуть красуясь.

— Ну?

— Иди сюда, — Игорь хлопает себя по коленям. Олег вынужденно

смиряется с тем, что его будет дергать от неловкости на каждое его движение и слово.

Поза непривычная, Олег тяжелый и обычно они с Игорем друг на друге не сидят, если только кому-то не приспичит поскакать на члене, но раз уж Игорь настаивает; и вот Олег усаживается, ерзая

неудобно — все мешает, странно тонкая ткань на коже, лямки в неожиданных местах, шершавые джинсы Игоря, трущиеся об нежную даже у Олега кожу на внутренней стороне бедра, а потом Игорь кладет ладони ему на бедра и смотрит так, что Олег забывает вообще обо всем.

Медленно Игорь проводит ладонями по бокам, нежно поглаживает шрам под ребрами, оставшийся со времен службы, потом накрывает одной широкой ладонью щеку и гладит большим пальцем по скуле — безумно нежно, до слабого трепыхания внутри. Олег, поддаваясь правилам игры, трется щекой

об эту ладонь. Игорь расцветает еще сильнее. Это как наркотик: если бы для того, чтоб так радовать Игоря, нужно было ползать на четвереньках с тапками в зубах, Олег бы согласился, что уж там. Он трепещет ресницами — не без тайной гордости, Игорь пару раз говорил, что ресницам

Олега позавидуют многие девчонки, а Олег все запоминает, даже если не подает виду; Игорю это нравится, он снова гладит, теперь большим пальцем, самой подушечкой — под глазом. Ресницы задевают палец едва-едва.

— Кто тут моя красавица? — хрипловато спрашивает Игорь.

У Олега что-то надламывается и вспыхивает внутри.

Игорь из завороженно-нежного становится острым и опасным за долю секунды. Отвернуться не выходит, спрятаться за ресницами тоже: даже не глядя, Олег чувствует ухмылку и пристальный взгляд.

— А чего стесняемся? Посмотри на меня...

— Бля, Горь, че началось...

— Тссс, — и он прижимает палец к его губам — Олег затыкается просто от неожиданности. — Разве таким красивым ротиком можно говорить такие плохие слова?

Никто в жизни не сказал бы, что у Олега Волкова «ротик», никто в здравом уме не говорил бы

с ним таким тоном, именно от этого диссонанса Олега разламывает на части. Игорь опрокидывает его на диван — нежности кончились, думает Олег, и предвкушающе подается навстречу, но Игорь не торопится наваливаться и лезть в трусы, Игорь смотрит — и потом снова проводит по лицу,

очень быстро по шее, медленнее по ключицам, оттягивает лямку на плече и отпускает с легким шлепком, оглаживает сосок через кружево. У Олега крутится в голове, что нужно спросить, где он такое купил — не делают же для девушек такие лифчики, чтоб совсем плоские? — потом Игорь

прокручивает сосок в пальцах, и Олега с шипением выгибает.

— Твою мать...

— Ти-ха, — перебивает Игорь. — Я что сказал? Хорошие девочки так себя не ведут.

На счастье Олега, он не кончает на этот раз сразу, но скрыть то, как его продрало дрожью на этих словах — невозможно,

а Игорю только того и надо: ухмыляется еще шире, перехватывает руки, звучно чмокает в губы:

— Веди себя прилично, и тебе все понравится, ага?

— Театр одного актера...

— Там второй комплект есть, видел? Как раз хватит рот тебе заткнуть, — и есть что-то такое уверенное

в его тоне, что Олег закрывает рот моментально и только стонет, когда Игорь прижимается губами к шее.

Это больше похоже на температурный бред, чем на порно: Игорь лижет соски через кружево, поглаживает член, заставляя полностью подняться, тоже через ткань, ткань мокнет от слюны

пота и предъэякулянта, липнет и трется шершаво, как будто Олега вылизывает большой наглый кот. Игорь горячо дышит на кожу и повторяет между поцелуями: кто хорошая девочка? кто у меня умница? — заставляя в ответ мычать сквозь крепко сжатые зубы. Игорю от этого смешно,

Олег чувствует, как он вибрирует от беззвучного смеха, но когда он пытается в отместку вцепиться в его волосы или провести ногтями по плечам, Игорь ловко уворачивается и снова прижимает запястья к дивану над головой, сильно, с намеком — может, у него там и веревка припасена,

откуда Олегу знать. Или наручники. С розовым, сука, мехом...

Игорь прижимается губами под ребрами и под пупком, целует член в головку, лижет под ней. Через кружево получается не так остро, как могло бы быть без, но в этом тоже есть свой кайф; Олег долго терпит, но потом начинает

постанывать сквозь зубы, и тогда Игорь приподнимается — нитка слюны тянется прямо от кружева к губам, Игоря это вообще ни капли не смущает, а вот Олега дергает до хрипа, когда нитка рвется и слюна капает на ткань.

— Кто-то совсем мокренький? — Олег снова жмурится, чтоб

не смотреть в это наглое лицо. — Ну?

Что — ну? Олег неуверенно кивает. Игоря это устраивает — во всяком случае, он прихватывает его за коленку и шире раздвигает ноги. Проводит ладонью по члену, подцепляет краешек ткани, сдвигает в сторону — член немного придавливает краешком,

но так даже лучше, меньше риск кончить просто от того, с каким любопытством Игорь его разглядывает, как будто первый раз увидел.

— Нет, еще недостаточно. Ножки не сдвигай, малышка, — пока внутренности Олега трясутся, как желе, Игорь расстегивает на себе джинсы, приспуская ровно

настолько, чтоб показался член, и хлопает себя по карманам. У него при себе целый новехонький тюбик смазки, и Олег быстро понимает, зачем — Игорь льет так, как будто собрался его в этой смазке замариновать. Густой струей на член, на яйца, ниже в ложбинку — старательно смазывает

между пальцами, остаток размазывает по бедрам, а потом смотрит, нет — любуется, страшно довольный. — Совсем другое дело! Смотри, как течешь, аж на диване лужа...

Олег сдается, срывается, стонет, и пяткой поддает — давай уже. Даже по такому количеству смазки входит с трудом,

но Олегу все равно сейчас, насколько ноют мышцы, важнее чтоб Игорь сбился с дыхалки и перестал так нагло ухмыляться. Получается слишком быстро и суматошно, Игорь толкается как придется, но Олег на взводе и член на каждый толчок трется о сбившуюся влажную ткань, а потом Игорь

вспоминает, что у него есть руки, и поглаживает прицельно под головкой, где слаще всего, и всё приговаривает: про самую милую, самую красивую, самую очаровательную в мире малышку и хорошую девочку, которой он покажет небо в алмазах — сжимайся, детка, хочу чувствовать,

как тебе хорошо. Олег весь натянут, как струна, ощущение неправильности происходящего запредельное, живущая инстинктом часть готова драться, доказывая, что он никакая не девчонка, но есть еще другая, стыдно трепещущая, потому что Игорь говорит ему *приятное* и какая разница,

он будет хорошей девочкой, если так надо, если Игорь говорит, что он *самая красивая* и *самая сладкая* и *такая горячая в бельишке, я просто тащусь*...

Кончает Олег под что-то совсем несусветное про влажные дырочки. Под веками действительно фейерверки, отдающие звоном в ушах.

Игорь додрачивает, приподнявшись на одной руке — хрипит. выплескивается белым на живот до самой груди.

— Испачкали, — бормочет Олег, когда вспоминает, как шевелить языком.

— Украсили, — отвечает Игорь невнятно. — Жемчуга. Почти натуральные. На черном вон как красиво смотрится.

Олег издает звук — смешок и хрюканье одновременно. Потом его догоняют последние минут пять, и он содрогается всем телом. Ебать. Вот это было... мда.

Мда.

— Это было... — он спотыкается: слова не находятся, он не знает, как объяснить. Но Игорь и так понимает и согласно хмыкает:

— Угу. Ваще.

— Да.

Он ждет, пока придет неловкость, но пока что ему слишком хорошо. Все тело как желейное, как будто они трахались долго и затейливо, а не спринтом в миссионерской позе. Видимо, умственное напряжение тоже может бить по мышцам, а внутренне Олег явно перенапрягся.

Стоит подумать о том, что на бедрах сейчас липко от подсыхающей смазки, не то что как у девчонки — как у течной кошки, наверное, — и все снова перекручивает. Придумал же. Олегу хочется ударить себя по лицу и — иррационально, — уткнуться в Игоря носом. Второе провернуть проще.

Игорь зарывается в волосы на затылке пальцами и перебирает, легонько массируя.

Если бы не мокрые тряпки, можно было бы так и уснуть…

— А второй?

— М?

— Тоже черный?

Игорь не сразу соображает, потом хмыкает и смущенно шмыгает носом.

— Да нету второго, это я так...

я ж не знал, вдруг тебе не понравится, не стал сразу-то набирать... но если понравилось, — он приподнимается на локте и улыбается от уха до уха, честно, Олег не понимает, откуда столько восторга, Игорь так не светился, даже когда смог завести безнадежно проржавевшую за давностью

лет батину девятку, — то там еще такой красный был, с пеньюаром с перышками — я сразу подумал, что тебе пойдет...

— А тебе в твоем «там» не сказали, как это всё стирать?

Спрашивает скорее насмешливо, не зная, куда деваться от этой массированной атаки довольным Игорем Громом,

но Игорь серьезно кивает и лезет во второй карман — и достает оторванную бирочку: размер, состав, рекомендации по уходу и тщательно соскобленный ногтем ценник. Олег чувствует себя уделанным по всем фронтам, обезоруженным, обезвреженным и каким-то ненормально любимым.

{типа сиквел к этому древнему драбблу}

https://twitter.com/tenka0o4/status/1465423989682155526