Thread by @tenka0o4

«Не я выбираю место»

Олег приглаживает челку, слегка смочив расческу. В зеркале видно Серёжу: он стоит, прислонившись к косяку, в пижамной рубашке и боксерах, и наблюдает со слишком довольной улыбкой.

— Прихорашиваешься.

Олег мог бы огрызнуться, но не видит смысла.

Да, прихорашивается. Волосы уложены, борода идеально подстрижена, и он удержался от того, чтобы тронуть консилером круги под глазами, но тщательно протер лицо бодрящим тоником, обещающим свежесть на весь день. На нем рубашка такая черная, что практически светопоглощающая,

и на плечиках рядом ждет свободный графитово-серый пиджак — это самое неформальное и одновременно стильное, что он смог придумать, не унижаясь до того, чтоб спросить совета у Серёжи.

— Сергей, Олег. У вас посетитель. Игорь Гром.

— Открой дверь на этаж и в пентхаус, — отвечает

Серёжа ласковому электронному голосу помощницы. — Не забудь парфюм, — он говорит одновременно с тем, как Олег сам открывает шкафчик. Выбирает: из всей череды флаконов не любимый и не второй любимый, а тот, на который Игорь всегда говорит «вкусно пахнешь» и довольно жмурится.

Олег хотел подарить ему такой же, но Игорь отказался — на тебе, говорит, вкуснее.

Серёжа упархивает на звук открывающейся двери. Олег слышит краем уха голоса: высокий смеющийся серёжин, низкий веселый игорев. Пока они обмениваются новостями, Олег быстро пшикается «фаренгейтом»,

проверяет еще раз, чтоб в зубах ничего не застряло, накидывает пиджак и поправляет на запястье часы. Серёжа как раз пересказывает Игорю — представляешь, Олег *опаздывает*, потому что вертится перед зеркалом; Игорь над его головой смотрит, как Олег выходит из ванной, и, видимо,

Олег выглядит неплохо, хоть и не полностью в черном, потому что Игорь смотрит так, как будто готов его сожрать.

— Если бы я знал, я бы тоже принарядился, — говорит он вместо приветствия. Но Олег видит: и подаренную недавно футболку, которая очень выгодно подчеркивает Игорю плечи

и в вырезе — ключицы, и тщательно отмытые туфли, и широкий кожаный браслет, который должен напоминать про две тысячи седьмой, но вместо этого смотрится на Игоре так, что хочется вложить в эту руку рукоятку плети.

В другой день Олег бы с удовольствием плюнул на планы, поймал

Игоря в поцелуй, довел до дивана, а оттуда поманил Серёжу присоединяться; но вчера Игорь написал ему — лично ему, — короткое сообщение. Свободен завтра? Я бы сводил тебя на прогулку. Только ты и я, вдвоем.

Игорь не часто планирует что-то, тем более лично с Олегом.

Чаще подстраивается, идет курсом, который задал Серёжа, или толкает Олега в бок, мол, давай, скажи, чем хочешь сегодня заняться. Если он разок решил позвать Олега погулять, Олег не собирается упускать момент, как бы нелепо по-школьному не звучало это предложение.

У Игоря даже щетина сегодня выглядит иначе, не как после трехдневного рабочего загула — она кажется щекотно-мягкой, Олегу хочется потрогать, но Серёжа успевает первым. Привстает на цыпочки (ему не обязательно, просто нравится), чмокает Игоря в уголок губ. Шепчет — явно для Игоря,

но Олег слышит:

— Чтоб вернул без новых травм.

— Обещаю, — так же шепотом отзывается Игорь. Олег негромко хмыкает.

— Серёж, ну мы же не с гаражей прыгать идем...

Серёжа загадочно пожимает плечами.

— Кто вас знает...

— Ты мне не доверяешь?

— Я доверяю вам обоим.

Иначе не отпускал бы, — иногда Серёжа так чудовищно серьёзен в самые неожиданные моменты, что Олег просто теряется. Но Серёжа уже снова сияет, и чмокает в щеку его тоже, и подталкивает к двери: — Давайте, не задерживайтесь, люблю, пока-пока.

В лифте Игорь прижимается носом Олегу

пониже уха и довольно выдыхает.

— Вкусно пахнешь. Так... брутально, — Олег фыркает от такого описания и потом вздрагивает, когда Игорь трогает то же место, которое обнюхал, языком. Должно быть горьковато, но Игоря это не останавливает, он оставляет широкую влажную полосу,

потом отстраняется, как будто ничего и не было, только лыбится довольно — видит, как у Олега встали дыбом волоски на загривке.

— Сделаешь так еще раз, и мы вернемся в пентхаус, — обещает Олег. Игорь смеется, качает головой.

— Нет уж. Сегодня я веду тебя гулять.

— Куда, кстати?

— В центр.

Лаконично, ничего не скажешь.

— Мне взять машину?

— Обойдемся метро.

— Уверен? Мне не трудно.

— Не хочу, чтобы ты сегодня рулил, — звучит достаточно двусмысленно, чтобы Олег на мгновение замешкался, и если судить по кошачьей ухмылке Игоря — этого он и добивался.

Они выходят из кондиционерной прохлады на теплую улицу. Игорь сразу разворачивается, Олегу приходится за ним поспевать. Подстроив шаг, он уточняет:

— А все-таки, куда мы?

— Пока что прямо, — Игорь довольно улыбается.

— А потом?

— Потом направо и еще направо, — то есть

внятного ответа можно не ждать. Олег не знает, что думать по этому поводу, и тут Игорь бьет его поддых вопросом: — А ты выходил когда-нибудь из башни в ошейнике?

Шагов пять Олег делает на чистом автомате.

— Нет, — говорит он после паузы (ему не нужно было вспоминать, но нужно

было привыкнуть к смене темы). — Я иногда бывал в ошейнике за пределами башни. Но не выходил на улицу, если ты это имел в виду.

— А где бывал?

— В отелях, в загородном коттедже, — Олег навскидку может назвать три-четыре места, куда они с Серёжей уезжали достаточно надолго

для того, чтобы ошейник и пара других нужных вещей поехали с ними.

— А в клубах?

— Мы идем в клуб? — Олег останавливается. Игорь останавливается тоже, на полшага впереди. Глаза у него сияют, как две лампочки на пару тысяч ватт.

— Нет, но это *отличная* идея. Я знаю одно место.

По работе, — добавляет он поспешно. — Мы могли бы...

— Игорь, куда мы идем?

— *Я* веду тебя гулять, — уточняет Игорь с фрустрирующей педантичностью, абсолютно не отвечая на вопрос.

Он снова срывается с места, Олегу приходится пойти за ним, но мысленно он все еще обрабатывает

этот разговор. Пойти в клуб... они с Серёжей думали об этом, но ни разу не дошли до стадии реализации. Во-первых, сам Разумовский это слишком примечательная фигура, чтобы показаться на таком мероприятии, какую бы секретность не обещали организаторы. Во-вторых, им вполне хватало

друг друга, десятка разнообразных ремней с цепями и паддов. Но потом в микс добавился Игорь и он уже расширил их горизонты настолько, что, может быть, выход в свет это следующий ожидаемый этап. Олег не знает, что думать по этому поводу, от картинок в голове и приятно, и тревожно.

— А хотел бы? — спрашивает Игорь, все еще внезапно.

— В клуб?

— Выйти в ошейнике. Вот так же, прогуляться по городу, только... — Олег вдруг чувствует прикосновение пальцев над воротником рубашки, и его обдает жаром. — Мне показалось, тебе нравится, когда смотрят.

— Не... смотрят, — Олег машинально стреляет взглядом по сторонам, но, хотя вокруг и хватает людей, не похоже, чтобы кто-то прислушивался к их разговору. В этом есть своя прелесть: никто не в курсе, какие скандальные вещи обсуждают у них под носом, от этого кровь бежит по венам

чуть-чуть быстрее и шаг становится пружинистым, как будто они пересекают обстреливаемую территорию, а не улицу переходят.

— Нет? Хм.

— Не совсем. Дело не в том, смотрят или нет.

Это сложно объяснить. Олег прячет руки в карманы брюк, рассеянно щурится по сторонам, на дома,

которые чем ближе к центру, тем становятся ниже и одновременно сложнее (башню Серёжи окружают в основном прямоугольные двадцатиэтажные жилые дома и стеклянные бизнес-центры). Игорь не торопит, просто идет рядом, даже шаг подстраивает так, что они с Олегом оказываются наравне —

но определенно ждет, Олег чувствует его интерес мурашками на коже.

— Мне нравится... — нет. Нравится Олегу оливковое масло с чили и быстро водить машину, а это просто есть. Просто чувствуется правильно, *как надо*. — Когда — так, — *так* это в полупрозрачных холлах башни Вместе,

конференц-залах с густым ковролином, скрадывающим звуки, в лифте и в огромном серёжином кабинете за пару минут до того, как придут деловые партнеры, — я понимаю, что я не сам по себе. Я не свой, я его — или твой, — ему кажется, что Игорь на мгновение сбивается с шага, но это

может быть и случайно подвернувшийся под ногу камешек. — Что я почти как продолжение руки, как нож или автомат, или Марго — ты же не спрашиваешь у Марго, хочет ли она быть установлена в твоем смартфоне, ты просто... нажимаешь на кнопку, и она делает, что от неё требуется.

— Марго ведь не настолько умная, чтобы иметь мнение насчет... — после тридцатисекундной паузы начинает Игорь. Олег прерывает его тяжелым любящим вздохом.

— Свобода воли у искусственного интеллекта это миф.

— Правда?

— Правда. Если бы можно было создать себе виртуального друга,

Серёжа бы сделал это ещё пока я служил, — Игорь на это хмыкает. — Поэтому, да... Серёже не нужно затаскивать меня в кабинку туалета, чтоб потрахаться, у нас есть целый пентхаус. Но когда он это делает...

Еще какое-то время они шагают в уютном молчании, неторопливо — их обгоняют

смеющиеся парочки, шумные компании подростков, спешащие по делам люди с дипломатами. На пешеходных переходах покрикивают назойливые рекламщики, предлагающие финские шубы с последней распродажи сезона и микрозаймы под грабительский процент. Майское солнце вызывающе яркое, слепит

глаза и заставляет щуриться и вместе с этим улыбаться (или Олегу просто хорошо рядом с Игорем, и он не может перестать улыбаться).

— И когда я, например, гоняю тебя за кофе... — говорит Игорь потом. Конец фразы повисает в воздухе, но Олегу хватает, он кивает.

— Что-то вроде того, — внутри странно, тепло и одновременно тянуще. Это всё не похоже на разговоры про секс, Олегу так-то не жмет сказать в самых прямых формулировках, чем, как и куда, спасибо армии и Вадику, но это скорее к области чувств, этих зыбких эмоциональных потребностей,

и здесь он предпочитает перекинуть поводок в руку того, кто понимает лучше. А Игорь понимает — больше, чем хочет показывать. Внутри его головы не чугуний, как может показаться, учитывая, что, сколько бы его по ней ни били, он обходится без серьезных повреждений; там высокоточный

механизм, и этот механизм просчитывает всё, неотрывно, каждую минуту. Олега в том числе. А Олег — не против. Распахивает, по сути, сам своё нутро, бери, майор, что найдешь — теперь это твоя проблема.

— Но только в башне?

— Может быть, если мы найдем клуб, систему безопасности

которого я сам лично смогу досконально изучить, — осторожно предполагает Олег.

— В прошлый раз я сделал так в галерее.

— Да, но... никто же не понял, — Олегу становится не просто тепло, даже жарковато. Это было выполнено филигранно, если бы Игорь не сказал, он мог бы так и

остаться в сумеречной зоне, до конца не понимая, осознавал ли Игорь, что с ним делает его простое «капитан, кофе», брошенное вскользь, не отрываясь от карты с расположением всех залов и ключевых арт-объектов в них. Остаток выставки Олег провел в том странном состоянии, когда все

вроде бы как всегда и он прекрасно осознает происходящее, но все внимание — на Игоре и каждом его коротком жесте и взгляде. Вместо «спасибо» Игорь похлопал его по щеке, как собаку, которая быстро принесла назад брошенную палку, и внутри Олега столкнулись две волны, вызывая

короткую эмоциональную бурю. Было это унизительным жестом или похвалой ровно того размера, которого он заслужил? Пожалуй, да.

— То есть, пока никто не понял и не заметил, тебя всё устраивает.

— Да, пожалуй, так, — кивает Олег, и потом подозрительно щурится на Игоря: — Так ты

вытащил меня из дома, чтобы узнать, не обиделся ли я за галерею?

— Что? Нет, это приятный бонус, — Игорь довольно лыбится. — Я же сказал, что веду тебя гулять.

///

Игорь досмотрел «Очень странные дела», и это становится темой следующего жаркого обсуждения. Серёжа отказался

смотреть дальше первой серии, заверив Олега, что ему и так хватает сюжетов для кошмарных снов, и Олег уже рассматривал вариант заставить отдел СБ посмотреть хотя бы один сезон, соврав, что это важно для тренировки каких-нибудь спецназовских навыков; Игорь, по сути, предотвратил

дело о превышении служебных полномочий, и он очень смеется, когда Олег его об этом уведомляет.

На солнечной, мирной улице про монстров с изнанки говорится неохотно и неискренне. Олег рассказывает, что маленький Уилл напоминает ему Серёжу в детстве, и что он сам был той еще

Одиннадцать, когда только прибыл в детдом — маленький, злой и бритый налысо. С этого разговоры переходят на детство вообще. Они приходят к выводу, что восьмидесятые в США и девяностые в России были похожи: велосипеды, джинсы, жвачка, только криминала определенно было больше.

— Вместо аркад у нас были казино при каждом магазине, — Олег смеется, Игорь широко улыбается: — Да серьезно! Ты не помнишь?

Олег помнит плохо — сильнее всего ему запомнились автоматы, вытягивающие игрушки, на которые никогда не хватало пятирублевых монеток. Игорь с ностальгией

описывает залы с десятками мигающих «одноруких бандитов» и машин для игры в покер против робота.

— Мы с Игнатом ошивались там постоянно, — рассказывает он, жмурясь невероятно сладко. — Игнат-то быстро фишку просек. Он когда на эти автоматы смотрел, у него в глазах вместо зрачков

значки доллара появлялись, ну чисто как в мультике. Мне кажется, он тогда дрочил ночами не на девчонок из плейбоя, а на фантазии о том, как купит такой и начнет зашибать бабки. Запрет на казино был для него трагедией национальных масштабов, ты не представляешь. А я-то что...

так хотелось сунуть в автомат монетку, знаешь? Всегда казалось, что если десять человек до меня ушли ни с чем, то на одиннадцатый-то раз точно должно повезти, ага? И если со школьных обедов удавалось отложить пару десяток...

— Тебе сколько было, напомни?

— Лет двенадцать?

— Кошмар, — Олегу и смешно, и трогательно, и немного грустно. — Куда смотрел твой батя?

— Да куда угодно, только не на меня, — легкомысленно отвечает Игорь. — Абсолютная свобода. Я шатался по всему городу, просто так, без цели. Иногда с Игнатом, иногда один.

— Познакомиться бы уже с твоим Игнатом… мы случайно не к нему? — Олега осеняет новой гениальной догадкой: он не знает точного адреса (не узнавал из уважения к Игорю и его личной жизни), но до злачных мест, где обитает его друг детства, должно быть близко.

— Что? Знакомить тебя

с Игнатом? Чтоб вы против меня спелись? — Игорь шокированно прижимает ладонь к груди. — Нет уж, через мой труп. И я же сказал. Сегодня только ты и я. Трое — это уже толпа.

Он снова талантливо не дает даже намека на место назначения. Олег не привык «шататься просто так», даже его

прогулки без конкретного места назначения обычно имеют понятную цель: нарезать десять кругов по парку, отшагать норму шагов, выкурить три сигареты. Всё, что он может сказать про прогулку с Игорем — что они идут. Вот теперь они идут совсем близко к центру, по обе стороны от

широкого проспекта знакомые грязно-желтые дома; может быть, они в музей? В сад? Хотя бы на набережную? Игорь говорил, что у него есть знакомый водитель катера...

Может быть, цель — провести время вместе. Они разговаривают. Смеются. Иногда их расслабленные руки, болтающиеся

вдоль тел, цепляются кончиками пальцев, и каждый раз Олега простреливает жаром. Вроде бы и смешно: ну по тридцать лет обоим, что за школьники на первом свидании; и приятно. В конце концов, по тридцать лет обоим, кто им запретит? Даже если взяться за руки... Олег готов поговорить

по душам с каждым, кому это не понравится. А Игорь отмажет.

Пока Олег взвешивает за и против того, чтобы взять Игоря за руку, Игорь щурится по сторонам, и Олег почти спрашивает — что? Мы пришли? Куда? — когда Игорь касается кончиками пальцев между лопатками и наклоняется ближе

к уху, чтобы спросить интимно, как заговорщик:

— Ну что, готов к приключениям, *капитан*?

Обращение падает в желудок тяжелым комом, заставляет дрогнуть ресницы. Каждый раз, когда Игорь говорит *так*, у Олега внутри происходит небольшое затмение. Да, Игорю не нужно быть

«товарищем майором», чтобы поставить его на колени, и да, не всегда он говорит «капитан», имея в виду «тот, кто младше меня по званию и должен *слушаться*», но почему-то это ощущается именно так, правильно и хорошо. И никогда не угадаешь, он понимает, что делает, или нет?

Как тогда, в галерее. Не может не понимать, он слишком умен и слишком кстати всегда всплывает это «капитан»; но если именно сейчас это было просто к слову...

Удивительно, но Олег не сбивается с шага — точнее, ему не дает рука Игоря, придерживающая со спины. И на второй шаг он

вспоминает вдохнуть, а на третий уже улыбается и смотрит на Игоря чуть-чуть искоса.

— А что, мы будем пробовать шаверму из безымянных точек без санкнижки? — Олегу жарко, весело и смешно, Игорь улыбается так, как будто ему — тоже, но что-то во взгляде заставляет затмение внутри

Олега разрастись, поглощая все лишнее, как черная дыра.

— Ты не ответил, — говорит Игорь очень спокойно, очень весело и так искристо, как будто тронь его сейчас, и палец щелкнет колючая искра.

— Ты тоже, — но Игорь выразительно поднимает брови, и Олег так же выразительно

закатывает глаза. — С тобой всегда готов.

Игорь улыбается иначе, неожиданно мягко, как будто чувствует в этих словах весь тот вес, который невольно вложил Олег. Он больше ничего не спрашивает и не говорит, но два поворота спустя ладонь Игоря скользит вдоль позвоночника на талию,

и он дергает Олега за собой в неприметную арку.

— Куда? — успевает удивиться Олег. Может, и правда какая-то забегаловка с аутентичной кухней? Они всегда находятся в самых загаженных подворотнях. Игорь быстро набирает код на домофоне, отпирает калитку в решетке и подталкивает

Олега в спину. Что-то в том, как он его направляет, как конвоируемого, которого никто не спрашивает, куда он хочет пойти, делает затмение чернее и глубже; Олег бросает на улицу последний взгляд, потом решетка отрезает их от проспекта.

Сердце начинает биться чаще. Это дурацкий

инстинкт, Олег знает, что с Игорем ему ничего не угрожает, но волоски на загривке все равно шевелятся. Двор он осматривает почти как поле боя. Арка как арка, тысячи их в Петербурге, к дому Игоря ведет почти такая же. С другой стороны двора — проем под переходом, соединяющим два

здания, за ним — еще один такой же двор. Желтые стены, куцые кустики с редкими молодыми листочками, припаркованные вразнобой автомобили. Абсолютно ничего примечательного.

— Учти, если ты меня тут прирежешь, Серёжа отследит мой труп по геолокации, — Олег пытается звучать весело.

Игорь не отвечает, но его ладонь оглаживает по спине, вверх-вниз, и это одновременно успокаивает и будоражит.

Он подталкивает его глубже во двор. Олег стреляет по сторонам глазами, подмечая детали: двери парадных в царапинах и содранных объявлениях, изуродованные стеклопакетами

окна, прикрытые кружевными занавесками. Из двери под вывеской «салон красоты „Светлана“» выходит старушка в фиолетовом пальто и с закрашенной в тон сединой. Она ковыляет к решетке, долго возится с домофоном, всё это время Игорь с Олегом наблюдают за ней одинаково цепко (кто это?

Может быть, это преступница, которую выслеживает Игорь, может быть, они тут на задании?), но вот она исчезает за поворотом и Игорь снова толкает, на этот раз — за трансформаторную подстанцию, одноэтажную коробку такого же желтого цвета, от которой пара метров до стены дома.

Это удобное место для засады. Если бы Олег выслеживал кого-то, он бы встал здесь: отсюда видно обе арки, а кустиков как раз достаточно, чтобы человек не сразу бросился в глаза за сплетением веток. Но над ними окна, из которых может выглянуть кто угодно в любой момент,

и на колонне слева висит видеокамера. Олег видит: красный огонек мигает. Она всё пишет.

Объяснить охватившую его слабость Олегу нечем. Почему-то ему так жутко, что, кажется, если бы не рука Игоря, он бы попятился от этой стены. Но Игорь держит (нет, Игорь просто прикасается,

но уже этого достаточно); и Олег пытается успокоить завывающую внутри тревожную сирену, и даже улыбается, оглянувшись на Игоря.

— Мы что, будем расписывать стену плохими словами?

— Нет, мы не будем заниматься мелким вандализмом, — Игорь смеется. С тем же успехом он мог бы

ударить Олега под колени, заставляя рухнуть на асфальт, этот смех как будто говорит: игры кончились.

А потом Игорь наклоняется к его уху, с удовольствием втягивает носом воздух — шлейф брутального парфюма все еще силен, — и говорит медленно, спокойно и с глубочайшей

внутренней убежденностью:

— Ты и сам знаешь, что мы будем делать и что от тебя требуется.

Нет, не знает. Мысли отказываются стыковаться, звенья цепи рассыпаются. Есть он, и есть Игорь, и есть его странное игривое настроение. Они пошли гулять. Ты бы хотел носить ошейник

не только в башне? Ты ведь не спрашиваешь Марго, хочет ли она быть в твоем смартфоне. Готов к приключениям? С тобой всегда готов. Товарищ майор. Капитан.

— Давай, капитан, — эхом отзывается Игорь. — Руки в стену, ноги на ширину плеч.

В ушах звенит, как от удара взрывной волной,

и как после такого удара, Олег на мгновение оказывается оглушен и дезориентирован. Он втягивает воздух так, словно только вынырнул из бассейна. Мечется взглядом по сторонам, во двор, на арку, на эти окна, на камеру наблюдения на углу, которая смотрит немного выше их голов.

Его шумное дыхание вливается в общий гул звуков улицы: шаги и голоса, шуршание машин на дороге, гудки, играющая вдалеке навязчивая реклама микрозаймов. Как и положено центру большого города в будний день, проспект рядом с ними полон жизни. Кто угодно, в любой момент...

Тело кажется невозможно тяжелым, как отлитое целиком из свинца. Игорь сзади, не в ухо, но в затылок, в нежное место, где коротко стриженные волосы переходят в пушок, выдыхает:

— Я считаю до трех.

Мысли «а потом что?» даже не возникает, да Олег бы и не смог сосредоточиться

на ней, всплыви она. Мир сужается до отдельных фрагментов: мигающая красным лампочка видеокамеры. Качнувшаяся занавеска в окне.

— Раз.

Желтая стена напротив. Голос Игоря сзади. Он может сказать «нет», это Олег помнит. Может быть, Игорь ждет, чтобы он сказал «нет». Чтобы первым

рассмеяться: ну ты даешь, волч, ты реально повелся? — и чтобы Олег ответил ворчливо: с твоими шуточками никогда не угадаешь...

— Два.

Уши как будто закладывает ватой. Звуки доносятся очень издалека, зато дыхание Игоря слышно как через громкий динамик, и всё внутри дрожит ему

в такт. Он может сказать «нет». Он *не может* сказать «нет». Игорь не говорит, как человек, ожидающий отказа. Он говорит так, как будто если Олег не шагнет к стене сам, за ним не заржавеет его приставить лично. *Нарушение субординации, капитан. Был о вас лучшего мнения.*

Игорю не приходится сказать «три».

Стена под ладонями холодная и немного шершавая. Олег опускает голову, но Игорь в то же мгновение накрывает затылок своей пятерней и заставляет пригнуть сильнее, почти болезненно. Олег расфокусированным взглядом видит асфальт и мелкий сор

под ногами, подходы с двух сторон еле-еле попадают в радиус бокового зрения. Он не может отследить помеху, и это его практически убивает, но не так сильно, как рука Игоря, которая небрежно соскальзывает с затылка на загривок, потом на шею и на челюсть, трогает лицо и мажет

по губам, заставляя приоткрыть рот.

— Умница, капитан. Держи стойку.

Рука пропадает, потом оказывается на него на талии. Обе. Одна скользит к пряжке ремня. Слышится оглушающее звяканье. Что-то в голове Олега шепчет «нет, ты что делаешь», но он молчит и тупо смотрит, как ремень

с шелестом вытягивается из шлевок. Легкие брюки под тяжестью собственного веса сползают до щиколоток почти сразу. Игорь цокает языком, несильно шепает по бедру.

— Капитан, шире, плохо стараешься.

Олег расставляет ноги шире, насколько позволяют спеленавшие его брюки.

Игорь урчит удовлетворенно, прижимается пахом к ягодицам, сжимает пятерней между ног, массирует грубо, даже неприятно.

— Готовность пять минут. Не заставляй меня ждать дольше, — он так спокоен, и снова Олег не спрашивает, что будет, если он не уложится. Впрочем, это сомнительно:

у него уже, вопреки всему ужасу ситуации, а может, именно благодаря ему, растет и ширится жаркое в паху. Возбуждение кажется таким же неуместным, как желание чихнуть посреди лекции, как смех на похоронах. Олег не может забыть, что стоит во дворе в шаге от оживленной дороги,

даже если бы хотел, не позволят звуки улицы и насмешливо льющийся под ноги солнечный свет. Средь бела дня, думается обморочно. В ладонь Игоря упирается окрепший ствол, и он одобрительно хмыкает на ухо, а потом подцепляет пальцами резинку боксеров.

Олег видит болтающийся подол

рубашки и свой член — еще не вставай полностью, как будто бы растерянный вместе с ним, с нежной розовой головкой. Крепкие пальцы Игоря обхватывают его у основания и проходятся вверх-вниз несколько раз, с каждым движением заставляя привстать еще чуть-чуть. Колени подгибаются.

— Ровнее! — еще один шлепок, на этот раз увесистый, а главное звонкий, и этот звук и громкий голос Игоря разносятся по двору, резонируют об стены колодца. Кто-то услышит. Кто-то совершенно точно услышит. Олег не может испугаться, это сильнее страха, это полная беспомощность:

он в руках Игоря, буквально, и если кто-то их застукает... Неужели Игоря это не волнует совершенно? Ему хорошо, не он без штанов. В конце концов, он может махнуть на свидетелей ксивой. Идите, вы ничего не видели. Проходит следственный эксперимент.

Олег держит спину так прямо,

как может. Игорь снова зарывается ему в волосы, пригибает сильнее, еще сильнее, как будто Олег мог подумать о том, чтобы сейчас поднять лицо.

— Что-то не то у тебя сегодня с выдержкой, капитан, — фырчит недовольно, и следом снова сжимает в паху, потом ягодицы, разводит, скользит

промеж пальцами, надавливает на вход подушечкой большого. Член дергает, как под электричеством. Олег запрещает себе прогибаться хоть чуть-чуть, и на этом фокусируются все его усилия. Сил паниковать просто не остается.

— Какой ты податливый. Серёжа постарался? — Олег еле заметно

кивает (ведь голову поднимать нельзя). Да, Серёжа, ночьюи еще раз утром, пока они лениво валялись в постели, Олег еще пошутил, что Серёжа как нарочно расстарался, ревнует перед свиданием, что ли. Он растянут так, что Игорь точно мог бы ввести два пальца почти без сопротивления.

— Трахнуть бы тебя так, по слюне, — говорит Игорь задумчиво, с удивительной холодностью. Палец двигается размеренно, лениво, лаская еле-еле. До простаты достает через раз и совсем слабо — если бы Олег прогнулся — но команды не было. — Спустить внутрь, потом заправить тебе трусы

и пойти гулять дальше. Далеко уйдешь, если по ноге потечет до самых ботинок, капитан?

Олег слабо качает головой, тихо мычит. Это ужасно даже представить — грязь, неопрятность и чудовищный риск, что в любой момент кто-то может слишком пристально посмотреть на брюки и заметить

подозрительные пятна. Но тревогу глушит другое, более тяжелое, как любимое в детстве ватное одеяло, чувство. Что если Игорь скажет — он пойдет. И снова ему трудно понять, осознает ли Игорь глубину своего влияния, и если да, готов ли ей воспользоваться — или не понимает — или ему

все равно, и дело не в том, насколько ему доверяет Олег, а только в том, захочется ли Игорю.

Игорь вжикает ширинкой, задирает до поясницы края рубашки и пиджака; горячий член прижимается к ягодицам, скользит между, и Олег уже готов зажмуриться, пережидая неприятное чувство

вторжения, но Игорь как будто бы передумывает на середине движения — отстраняется, и снова шлепает по бедру, на этот раз совсем легко.

— Сожми.

Олег не сразу соображает, что Игорь имеет в виду, но потом член касается внутренней стороны бедра. Вспомнить, как шевелить

конечностями, тяжело, бедра напряженно подрагивают, ступни еле двигаются, тяжелые и как будто чужие, брюки топчутся, елозят по асфальту. Игорь не помогает, только раздраженно дышит в затылок, и как только чувствует сжатие — толкается вперед. Это почти как ебля, но не совсем;

член Игоря двигается между бедрами, трется о нежную кожу, об яйца, проезжается по члену Олега. Сначала толчки размашистые, от которых их обоих покачивает, потом становятся мельче, Игорь сжимает из пальцев широкое кольцо, в котором двигаются они оба — ласки мало, но Игоря это

не слишком заботит, все, что ему нужно, он получает, а Олег... Олег просто стоит и принимает то, что Игорю заблагорассудится сейчас сделать. Чувство полной беспомощности удивительным образом освобождает. Олег не помнит, когда в последний раз ему было настолько все равно —

что с ним происходит или может произойти, что может пойти не так. Кажется, прямо на них могут выйти с осуждающими лицами жители всех четырех домов колодца, и он все равно будет думать только о том, как бы не подломились отчаянно дрожащие от напряжения руки.

Тяжелая дверь хлопает

как выстрел невидимого снайпера. Это почти выводит из транса, заставляет всколыхнуться новую волну паники внутри, он пытается хотя бы повернуть немного голову, чтобы проверить, не вышел ли кто-то из одной из парадных, со стороны которых будет прекрасно видно, чем они тут заняты,

с кустами или без; но Игорь снова хватает и фиксирует его голову, и в остальном не реагирует никак, как будто ему все равно. Олега окатывает волной холода, потом волной жара, потом волной неописуемого какого-то, щемящего блаженства, которое несравнимо с оргазмом — это почти

больно, хочется согнуться пополам, упасть на колени, уткнуться лбом в асфальт, лелеять это больное чувство и одновременно молить, чтобы оно прошло, потому что он не привык, никогда не привыкнет чувствовать себя так хорошо.

Пищит домофон. Лязгает, закрываясь, тяжелая

калитка в арке. Игорь прижимает к головке платок, целует под ухом, бормочет: «как вкусно ты пахнешь, я балдею» и «давай, капитан, на счет три, сможешь? Раз, два...».

///

Ему требуется больше, чем «три», «четыре» и даже «пять», но это не важно, Игорь додрачивает ему, кончив сам.

Грязный платок безжалостно улетает в ближайшую урну. Олега с трудом держат руки и ноги, он прислоняется к стене уже всем телом. Игорь проводит ладонями по ногам, от бедер к щиколоткам, натягивает боксеры, потом брюки. Аккуратно застегивает ремень. Стряхивает пыль, только просит

коротко и негромко: повернись... еще раз, в другую сторону... Когда он заканчивает, Олег сползает по стене на асфальт.

Говорить не хочется, да и не о чем. Абсурдно хочется оказаться прямо сейчас дома, в постели. Чтобы Серёжа лег рядом, обнял за талию, поцеловал в шею и спросил

весело, но сочувственно: слишком много потрясений для моего волка?

— Готов идти? — Олег покачивает головой. Игорь присаживается рядом, прижимаясь плечом к плечу. Нащупывает его пальцы и крепко сжимает в своей ладони. — Всё хорошо?

— Пить хочется, — подумав, шелестит Олег.

— Извини, не взял, — Игорь виновато сопит, похожий на большую добрую собаку. — А кроме этого?

Олег пожимает плечами. Его состояние можно описать словами «так плохо, что хорошо». Или «так хорошо, что плохо». Он не уверен. Игорь гладит его по запястью подушечкой большого пальца.

— Я этот двор по работе нашел, нечаянно, — говорит негромко, но бодро. Похоже, ему не терпится поделиться деталями. — Ты не думай, тут не убили никого, я б не потащил тебя ебаться на могилу. Тут просто...

— Не надо, — Олег снова мотает головой. Украли тут кошелек у старушки,

или приторговывают кокаином с мелом пополам, ему абсолютно все равно, он не хочет знать деталей.

— Ага. Понял, — кивает Игорь. После паузы снова открывает рот: — Просто сказать хотел, что мы с ним намучились. Тут такая зона, вот видишь камеру? Мигает, ага? Только оказывается...

— Не надо, — повторяет Олег. — Не говори. Не хочу.

Игорь замолкает сразу, хотя Олег чувствует волнами исходящее от него недоумение. Пусть. Олегу не хватит слов, чтобы объяснить: я не хочу знать. Не хочу знать, что это слепое пятно, что камера смотрит мимо или вообще сделана

из картона, что окна за нами ведут в пустые офисные помещения или что весь этот двор большая декорация для неснятого фильма. Мне всё равно, видел нас кто-то или нет, и не мне разбираться с тем, что будет, если да. Это... не моя ответственность. Сегодня решаешь ты.

Игорь продолжает гладить. Может быть, он понимает — немножко.

— Ну как? Погуляем еще?

Олег мог бы пошутить: остались еще неоприходованные дворы? Но состояние не располагает юморить. На самом деле, ему не нравится даже, что Игорь его спрашивает, когда мог бы просто сказать —

вставай, пошли. Но так тоже нужно, он понимает. Они договорятся о... балансе как-нибудь потом.

Игорь поднимается первым. Подает ему руку, и не отпускает, пока они медленно бредут к арке, даже помахивает чуть-чуть, как будто они школьники на экскурсии.

Олег сонно щурится на солнце, которое словно бы немного ярче за пределами тихого дворика. Толпа огибает их, смех и крики заглушают звенящую пустоту внутри.

— Клуб будешь выбирать ты, — говорит Олег, и его голос почти теряется в этом гомоне, но Игорь все равно подскакивает

и оборачивается к нему, глядя в упор диковатыми глазами. Олег смотрит только перед собой, на дорогу и мельтешащих людей. Не уверен, что перенесет сейчас прямой взгляд.

— Что?

— Клуб будешь выбирать ты, — повторяет Олег.

{#громоволк, #разгромволк, бдсм, секс в публичном месте}

Первая часть и (один из) огненный арт к ней тут 👇

https://twitter.com/todoga_k/status/1480259749136449540