Костя Гром и мелкие #сероволк'и для @SantiLanna
***
Костя, конечно, знал, что всю чужую беду руками не разведëшь, со своими бы как-нибудь разобраться. Однако печальный рыжий мальчишка, перемазанный от носа до драных кроссовок, что-то в сердце тронул.
— Хочешь, так приходи в гости. Чаю попить. У меня сын тоже вроде тебя… чуть постарше только.
— А драться будет? — деловито уточнил пацан.
— Не будет, — уверил Костя.
Отпросить у директрисы рыжика Серёжу было несложно. Здесь, казалось, на всех махнули рукой: где-то бегают, что-то делают, в столовую приходят, а остальное неважно.
Пацан по-донкихотски пришёл не один, а с дружком, похожим на маленького злого волчонка,
явно готового вцепиться в глотку любому, даже гипотетическому обидчику.
Игорëшка тоже вечно хороводы за собой водил, поэтому Костя только посмеялся и поставил на стол коробку с печеньем — очень удачно на хлебозаводе брак продавали, пусть на куски побитое, но вкусное же!
К столу притянулся и Игорь, старательно сказал басом:
— Здорóво, мелкие.
Голос у него пока не переломался, ребёнок страдал и пытался говорить самым взрослым голосом нарочно.
Серёжа застенчиво поздоровался, волчонок Олег независимо хлюпнул носом и промолчал.
Молчал он и потом, пока Серёжа разливался соловьëм про собаку, добрую повариху и злую воспиталку, залив, ворон и рисование.
— Только красок нету, — огорчëнно сообщил рыжик. — Так бы я ух сколько нарисовал! Но только карандаши. И цвета не все…
Игорь почесал затылок (оброс, а в парикмахерскую не загнать засранца!) и предложил:
— Хочешь, свои отдам? У меня акварель есть «Ленинградская». Уже не нужна: у нас в школе черчение, а не ИЗО!
Серёжа рассиялся, Олег набычился больше, и вся эта картина Костю невероятно позабавила.
Спустя какое-то время детдомовская мелкотня почти усыновилась. Сделать это законно Костя не мог, будучи по документам отцом-одиночкой, а Лена с Федей, вполне себе супруги, не имели жилья, кроме комнаты в общаге, и им отказали тоже. Так и пошло: воскресные родители какие-то.
Игорь взирал на Серёжу с Олегом с подростковой снисходительностью, угощал жвачкой и разрешал поиграть в приставку.
— Я тебе втассю, если Серого обидис! — ну кто это мог быть, если не волчок-Олежка.
— Слышь, защитник, — хмыкнул Игорь, — дай я тебе сперва покажу, как бить правильно, иначе руки только повредишь. Научишься, потом втащишь. Андерстенд?
— Замëтано, — важно и шепеляво отозвался Олег.
— Дядя Костя, а таких, как я, в тюрьму сажают? — спросил Серёжа.
— Не-а, — ответил Костя. — Что ты натворил?
— Помните пожар? Когда вы приехали? Это я.
— И часовню ты развалил, ага. Три дуралея в сарае костёр развели и бензина плеснули. Один угорел, а остальные-то всё рассказали!
— Как рассказали? — оторопел Серёжа. — Мне сказал… он… мой друг… что все умерли… и что это мы!
Таким образом Костя узнал, что Серёжа дружит не только с шепелявым волчонком, но и с голосом в голове по имени Птица, и неделю доставал Леночку с вопросами по детской психиатрии,
потому что сам не мог сообразить, что делать, а главное — как отвести ребёнка к врачу так, чтобы он не сбежал и не возненавидел весь мир заново.
Не сказать чтобы это просто было, особенно с учëтом неотлепляемого Олега, который разве что в туалет за своим дружком не ходил!
Однако и невозможного в мире нет.
Когда уже темнело в глазах, а воздух становился каменным, Костя думал о троих своих пацанах — присмотрят ли за ними? Федя, Лена, Игорь, Серёжа-птичка, Олег-волчонок… а потом стало совсем темно.
— Мой папа тоже умер, — пробормотал Олег, тщательно выговаривая «ж» новенькими зубами. — И мама. А потом бабушка. Почему гады всякие живые, а они нет?
Серёжа молчал, но плакал безостановочно, будто вода по щекам, и у тëть-Лены пальто было сбоку от него всё мокрое.
— Вырасту и сделаю так, чтобы все бандиты сидели в тюрьме. И никто никого не убивал. Нельзя! Людей! Убивать! — выкрикнул Игорь. Получилось, совсем без напряжения, басом, как у бати, да кто бы порадовался теперь? Игорь бы всю жизнь как мышка пищал, если бы это могло батю вернуть…
На них оборачивались, но не сердито, а с сочувствием. Запихнули бы себе это сочувствие… в задницу! Не нужно оно!
— А мы теперь как? — спросил Олег.
— Кто же вас бросит? — надсаженно от слëз проговорила тëть-Лена. — Как прежде, малыш. Что-то должно оставаться по-старому.
Семь лет спустя Игорь пояснял Олегу, что слово «пидарас» очень плохое, а сам он — не плохой, и Серёжа, несомненно, замечательный, и нельзя в такого не влюбиться, и в жизни всё бывает. Нет, — говорил Игорь, — никто бы тебя не осудил, в смысле батя? Они ж с дядь-Федей тыщу лет…
Глаза у Олега сделались по пять рублей — конечно, детишкам подробности семейных отношений не открывали, откуда бы ему знать и понимать?
— Ну если дядя Костя… тогда уж точно не стыдно.
«Опять помогаешь, бать», — подумал Игорь.
Сам он о себе мыслил — нафиг всю эту любовь, сопли и слюни, но привести в точку абсолютного согласия двух неразлучников из детдома «Радуга» казалось очень правильным поступком.
Мелкий засситник упоминался в длинной октябрьской истории с щитпостного канала, там длинный фанфик, который сегодня будет закончен. t.me/mayorandshitpo…
• • •
Missing some Tweet in this thread? You can try to
force a refresh
#смиргром
***
Юрка обещал сюрприз, и Костя изнывал в предвкушении. Отказать милому другу в выдумке было никак нельзя — что же сегодня день изобрëл? В прошлый раз, помнится, очень забавные бусы приволок…
Ребëнка очень удачно к Прокопенкам отправил погостить, ничего не мешало.
— П-посмотри! — триумфально объявил Юрка.
На нëм были кожаные шорты, как на стриптизëрше, ещё ремешки какие-то, и длинные перчатки, глаза даже подмазал. Костя понимал, что это должно быть возбуждающе и привлекательно, издал некий одобрительный звук и честно попытался не заржать.
Не мог он проникнуться, чем такое красиво было, хоть на бабу напяль, хоть на мужика, и Юрка был просто Юрка, свой, домашний и родной, только в шортах этих глупых, туго сидящих на незагорелых волосатых ногах.
— Коть? Коть, а? Т-тебе не нравится?
Очень, дохрена странный комиксный #дубогром
***
Просто, ты понимаешь, — говорит он, — холодно. Очень холодно, никак не могу согреться, ты понимаешь, нет куска памяти, и оттуда сквозняк, холодный чëрный ветер. От него не спрятаться никуда.
Дима понимает и не понимает, как всегда; Дима, как всегда, бежит за ним и не может догнать. И, весь в этом нелепом собачьем беге, верит Игорю и верит в Игоря.
Прислоняется плечом.
Берёт за руку.
Пальцы очень горячие, холод живёт не в них.
Со странным полувздохом, полувсхлипом Игорь двигается ещё ближе.
Просто у него больше никого нет (пока).
Просто у Димы больше никого нет (всегда).
#разгромволк
**
Серёжа на самом деле не подозревал, что получится так серьёзно.
Никогда раньше ему не встречались люди, с которыми он хотел бы быть так близко, с которыми он ничего не стеснялся и чувствовал себя настолько же легко, как с Олегом, но всё когда-то случается впервые.
Игорь восхищал его, раздражал, выводил из себя и доводил до оргазма, умилял и бесил. Убрать его из своей жизни значило бы лишиться чего-то важного… какой-то необходимой приправы к бытию.
Следовало, значит, признать, что эти отношения перешли границу, за которой стояли любые прежние, надо с ними что-то делать, Олегу, в конце концов, сказать!
В этом заключалось самое сложное.
Они всегда развлекались и никогда не шли дальше.
Серёжа искал мимолëтной влюблëнности,
#дубогром для @o_vintso (дурацкий)
***
Игорь сунул Диме в руки свой доисторический телефон и удостоверение и красиво нырнул в Неву.
Охреневший правонарушитель тщетно пытался завести лодочный мотор, потом попытался грести, но к этому времени Игорь до него доплыл и одним броском впрыгнул в катер, как тюлень-убийца. Свисающие с него водоросли и всякий мусор, во множестве плававший в воде, довершали сходство.
Дима не смог удержаться и довольно противно захихикал.
В суете он, конечно, позабыл отдать напарнику звонилку и вообще не вспоминал о ней — сперва, придя домой, рухнул на кровать, а наутро занялся приготовлениями ко дню рождения, удачно выпавшему на выходные.
#дубогром
***
Игорь знал, что пить ему нельзя, вот вообще нельзя, вот прямо совсем, потому что три белых коня тут же уносили его синюю дыню в звенящую снежную даль. Проверено это было неоднократно, никогда не менялось, поэтому на пьянках он либо цедил колу, либо сваливал нафиг.
С этой вот не получалось, потому что злоебучий новый год в управлении отмечали с размахом, и оставалось только с тоской наблюдать коллег, переходящих в состояние нестояния.
— А ты чего тоскуешь? — Димка продрался сквозь толпу и почти свалился на него.
Судя по съехавшим в сторону очкам, наполовину расстёгнутой рубашке и плюшевым оленьим рогам на башке, напарничек был уже очень хорош. Начинающий алкоголик, блин.
— Я просто трезвый, — с достоинством объяснил Игорь. — А ты — нет. Хорош квасить.
#сероволк для @maybefreefly
***
В китайгородских переулках — солнце и тополиный пух, над нагретым асфальтом дрожит воздух.
Серёжа отмахивается от пуха, фыркает, жалуется и тут же забывает, восторженно глядя по сторонам.
Олег безумно любит его таким.
Олег его вообще любит.
— Обожаю эту эклектику! — радостно щебечет Серëжа. — Этот рельеф! Почему романская архитектура так прекрасно смотрится рядом со сталинкой? Архитектурная доминанта стоит в низине, странно, но факт!
Олег, как обычно, понимает через слово и смотрит по сторонам просто так.
Ему тоже нравится, как обламывается переулок, обнажая сахарный угол старого монастыря, как лихо выгибается холм, застроенный старыми домами, как в устье двух улиц вдруг обнаруживается сквер, где каштаны растут густо и вольно.
Лето горит, сияет, вот и Серëжа тоже.