Песня poet soldier king и #ментрио, но это две тыщ двадцати третий год, все живы ау, Юра увидел нарезки в тиктоке, прибежал к своим мужикам и такой братцы братцы смотрите это же прям про нас, вот смотрите, я — солдат...
— Да какой ты солдат!
— Так, кто из нас троих убивал?
— Убить может и хорошо мотивированная утка! У тебя язык болтается как висельник, ты уж тогда поэт, если идти по тексту!
— Че это он поэт, Федь, если ты у нас решаешь проблемы словами через рот? У меня на твои "нам надо серьезно поговорить" триггер, как после афгана на вертолеты!
— Ну ты у нас зато король, Кость.
— Ну да, есть такое.
— Юр, ты смотри, ему даже не стыдно! Корона не жмет?
— Не-а, в самый раз)))
Так и спорят, перетасовывая роли, до самого вечера — беззлобно, но с жаром, а то в их возрасте уже ни погонь, ни перестрелок, ни даже уйти, хлопнув
дверью, уже не получается, вот и где брать острые эмоции? Только Юра с его тиктоками и спасает (да Игорь еще, когда очередную бесценную вазу на задании трахнет и отдел платить заставит). А ночью уже, в постели, на Федю с двух сторон насядут:
— Ошибочка-с вышла в распределении.
— Да-с, товарищ генерал-полковник, нацполиции по центральному району, уж если кто у нас тут законный правитель...
— Единоличный и деспотичный...
— Ничего не деспотичный, очень даже мягкий...
— Ну прекратите, — краснеет Федя, пытаясь стряхнуть ладони, ползущие по животу и ниже к
резинке семейников. — Мне, в отличие от некоторых пенсионеров, еще ехать утром на службу...
— Тяжела царская доля!
Утром Федя мстительно будит обоих громким пением: ох, рано встает охрана! Величество должны вы уберечь...
Костя ворчит и кряхтит, но готовит ему яйца на завтрак.
• • •
Missing some Tweet in this thread? You can try to
force a refresh
Юра разложен на большом столе в кабинете начальства, штаны спущены до щиколоток, мутный взгляд сфокусирован на одной из дурацких статуэток с собачими головами, пальцы до побеления вцепились в край стола, в зубах закушен край галстука — стоны не глушит, но не жает сжеваит язык.
Юру ебут большим резиновым членом, что не самое обычное положение для Юры, хотя ебут его в целом достаточно регулярно. Хмурова двигает бедрами медотично, не сбиваясь с ритма, если Юра пытается пошевелиться, прогнуться, приподнять зад — давит ему на поясницу ладонью, ц-ц-ц.
Хмурова ебет исключительно в самом правильном направлении, так, чтоб на каждое движение ризоный член проходился точненько по простате, вызывая у Юры спазматические корчи удовольствия по всему телу, искры под веками и крупные крокодильи слезы, текущие по щекам. Юре этого слишком
Ну вот, теперь думаю про ментрио, постепенно набирающее возраст....
Костя первым седеет, сначала почему-то на груди, потом уже волосами на голове. У него же первого начинает сыпаться здоровье — тут болит, там стреляет, месть организма за все годы, что он его не щадил. Федя с Юрой привыкают говорить погромче и слышать ответы на пару тонов выше чем
стоило бы, потому что Костя очень долго отказывается признавать, что у него проблемы со слухом. Тем более он отказывается переезжать к Прокопенко, даже если колени ноют, когда он поднимается пешком на мансарду...
Но страшнее всего то, как он иногда кашляет в ванной по ночам.
Думаю как Федя возвращается счастливо-мечтательный с "дружеских посиделок, Лен!" с "этим его Юркой Смирновым"
— Дружеская дружба, — ворчит Лена чуточку ревниво, но всё-таки в шутку. — Ладно хоть помадой не пользуется, а то бы я тебе воротнички на рубашках замучилась отстирывать.
— Да ну Лена! Что за намеки, как это вообще понимать, — бухтит Федя. — Встретились, посидели, всё мирно и прилично...
— Угу, угу...
Молчат оба пару минут, Федя смущенно шею трет (там, где пятнышко засоса), Лена костюм аккуратно в шкаф вешает — Феде в нем завтра еще ехать.
— А ему бы пошло... — выдыхает вдруг Федя общую мысль, и Лена кивает:
— Красная если. Знаешь, такие пошлые, брюнеткам идут...
— Да...
И снова молчат, но Лена, задумавшись (ярко-красная или бордо?), перестает разглаживать складки на костюме, а взгляд Феди и вовсе стекленеет.
#юригорь, многосекса, сложные отношения, не закончено, автор устал(
Игорь хоть и маленький, но достоверно полноценный Гром, по нему видно. Юра чувствует это еще по манере ухаживать, когда переходят к постели (только после восемнадцати, Игорь, у твоего отца есть все права сломать
мне нос, давай не будем давать ему поводов меня посадить) — окончательно утверждается в мысли. Между их первым разом и первым разом, когда Игорь спрашивает "а можно я..." и намекающе притирается пахом — ровно месяц, или четыре свидания. Через два это становится нормой: Юра стонет
в подушку, Игорь виртуозно осваивает навык ебли, только успевай подмахивать.
Через три он говорит: у меня сюрприз, Юр, чур не подсматривай, и достает из кармана роскошный лиловый платок. Прохладная ткань ложится Юре на лицо, закрывает глаза, оставляя щелочки, через которые
Думаю про добрую ау с юригорями, где Юра морозится и стыдится, что влюбился (слово-то какое, тьфу ты) в сына лучшего друга (друзей, чего уж, как будто Федька ему не отец) — это, знаете, даже хуже чем в жену или сестру товарища, это прям совсем финиш, и ребята будут правы,
если его за такое погонят ссаными тряпками. И было бы достаточно, что он эти мысли нехорошие в голове катает, но Игорь же к нему тянется, и это Юра умеет скрываться как профи, а у Игоря всё на лице написано, и каждый влюбленный взгляд, и каждая обида, когда Юра его отталкивает
И для Юры Смирнова нет ничего хуже честности, но ради Игоря он может постараться даже в этом, так что, ребята, я бы хотел вам кое-что сказать, только сразу не бейте — мол, так и так, у Игорька сейчас такой возраст, в общем, короче. Я никак его к этому не, он всё сам, честно
Засада на чердаке где-то в центре. Расстеленное в пыли пальто. Утром Юра будет над ним плакать, но сейчас Федя застенчиво говорит — нам точно удобно будет на нем вдвоем?
— Будет, будет, — ворчит Костя, несущий вахту у окошка с биноклем. — Юр, в полночь разбужу, махнемся.
— Угу...
Федя ложится на бок, головой на локоть. Задремывает, а Юра всё никак, в глазах ни капли сна, только смотрит, как загипнотизированный, как по лицу Феди проскальзывают пятна света, когда внизу проезжают машины (Федя морщится, не просыпаясь, и хочется сказать Косте задернуть шторы).
Потом вдруг открывает глаза в почти полной черноте. Холодно, они с Федей сжались ближе, сверху кто-то (кто же) накинул федину куртку, пытаясь прикрыть их обоих. Костя сидит на том же месте, неподвижный, как сфинкс.
— Кость, — хрипло со сна. Пытается разглядеть фосфорные стрелки