Thread by @tenka0o4

Хромой Костя бежит по вечерним улицам, подскальзываясь на каждой второй луже, бежит вверх по лестнице, через ступеньку, подволакивая подрубленную ногу, трясущимися руками ищет в карманах ключи, распахивает дверь, вваливается в квартиру, роняя вешалку со всеми куртками.

Игорь вскидывает лохматую голову, таращит глаза. Костя приваливается к стене, наконец-то чувсвуя облегчение. Выдыхает медленно. Считает пальцами пульс: сколько-сколько... а впрочем, замедляется.

— Десять ровно. Успел.

Игорь переводит взгляд на часы.

— Десять ноль одна.

Твою ж мать. Костя выдыхает прерывисто, проглатывая ругань, но губы сами собой растягиваются в улыбку, и он видит, у Игоря уголки вздрагивают тоже.

— Простишь?

— Прощу, — Костя смеется и сразу охает: нога совсем отказывает, подламывается, он хватается за полочку с телефоном

и обваливает её вместе с аппаратом. Грохот, звон, и крепкое слово все-таки срывается с языка, а следом хриплый смех, потому что кажется это дико смешным; а через мгновение Игорёк — маленький, но сильный такой, подлезает под его руку, ведет по кривой к дивану и роняет на подушки.

— Пап? Ты вообще нормально?

— Я нормально, — счастливо уведомляет Костя. — Я просто под чем-то... под черт знает чем, Игорёк. Обдолбан твой папка. Да это к лучшему. Я б иначе на этом... — он хлопает по бедру отказавшей ноги, — не дошел... х-ха...

— Пап! Тебе в больницу надо!

— Знаю... я со скорой сбежал, — Костя снова смеется, вспоминая лицо санитара, когда полумертвое тело вдруг скатилось с носилок и припустило в кусты. — Федя меня убьёт...

Как по заказу — треснутый об пол аппарат начинает трезвонить, отдаваясь внутри черепа колокольным перезвоном.

— Ты меня не видел, — шепчет Костя, прикрывая глаза. Слышит глухо, как из бочки, как Игорь говорит "алло" и "пришёл", "упал сразу", "обдолбан", "нормальное слово, не ругайтесь", "перебинтован", "хорошо", "хорошо", "не надо", "потому что я тогда в детдом попаду, а вам меня жалко".

Потом трубку вешает, а колокола в голове не замолкают. Ничего. Дома и колокола свои, родные. Игорь что-то там шуршит по дому, Костя вяло руку поднимает, машет:

— Ты это. Шахматы тащи. Доиграем.

— Ты отрубишься щас, пап.

— Тебя я пока что и во сне обыграть могу.

— Ну спасибо.

— Всегда пожалуйста...

Шуршание становится ближе.

— Рот открой.

Костя послушно открывает. Чувствует на языке две таблетки, потом прохладный край стакана.

— Пей.

Пьет. Потом диван рядом прогибается, и Костя автоматическим жестом приподнимает руку. Игорь забирается так, как

забирался двенадцать лет своей маленькой ребячьей жизни — только раньше в нем было килограм на пять меньше, а у Кости не было трещин в ребрах, порезов, синяков, отбитых почек и вертолетов. Но даже то, что с весом Игоря сверху он перестает чувствовать больную ногу, его не пугает.

Игорь прижимается щекой к плечу, кладет надонь ему на грудь. И убирает, оставив что-то невесомое и тоже шуршащее.

— Это что? — спрашивает полусонно. Открывает один глаз и скашивает его как может вниз, но это не помогает разглядеть что-нибудь в темноте.

— Это деньги, — шепотом

отвечает Игорь. Костю аж простреливает, он оба глаза открывает. Ну да, правда деньги. — На Диснейленд. Я заработал, ты не думай, пап, там мало пока, на пол билета...

— Я тебе завтра уши надеру. И деньги вернешь где взял.

— Не-а.

— Игорь.

— Не.

Аргументы на этом кончаются.

Федьку из участка до утра не выпустят, можно не ждать явления немезиды. И денег вон, на пол билета есть. А если завтра ногу отрежут, то может еще скидка будет, как инвалиду. Как всё удачно складывается-то. Анубиса вон хлопнули...

А главное — успел.

{#гтд, фиксит очередной}