//день 15. воображаемый друг #сероптицетряпкиюнь
#сероптица

Постоянные встречи, работа над обновлением, сбитый режим превращают Сережу в ходячего трупа. Кожа на скулах натянута тонким пергаментом, грозящимся порваться, щёки — тёмные провалы.

Одиночество выедает жизнь червём. У него, сидящего на полу офиса, истерика. Мягкое прикосновение к затёкшим плечам вызывает новый всхлип, ведь оно лишь в больном, раздроблённом разуме и существует. От того ещё горше, Серёжа трёт глаза и отчаянно выпаливает, слушая шелест перьев:

— Я иногда хочу быть тобой.

//день 14. предмет искусства #сероптицетряпкиюнь
#сероптица

Кисть скользит по коже, делая последний резкий штрих. Чёрные смоки выделяют янтарно-карие глаза Птицы, делая их адскими омутами, в которых можно пропасть. Серёжа уже, а брат мягко цапает за нос, гладя по пояснице. — Смажешь, — Серёжа деланно капризничает, глаза, обведённые чернильным в форме крыльев, хитро блестят.

На концерте соберутся продюсеры, и он жутко волнуется, находя покой на тощих коленях Птицы. Тот ногтем очерчивает торчащие позвонки, уже залезая под майку, и дразняще мурлыча:

//день 13. травмы #сероптицетряпкиюнь
tw: кровь

Серёжа умирает.

Текучая кровь из вспоротого бока пропитывает марлю, пятнает ладони Птицы отвратительными алыми бутонами. Ему плевать на своё выбитое плечо, горячее даже от воспаления, человеческая форма всё-таки более уязвима. Больно дышать, — воздух оборачивается отравой, — от животного страха за Сережу. Клокочут внутри ярость и злость на себя самого, словно Птица, а не наёмник, нанёс резкий удар.

— Врач будет через пять минут, — Тряпка бледный, весь трясётся, но упорно протягивает ещё марлю.

//день 12. ночной кошмар #сероптицетряпкиюнь

— Хватит, Олега здесь нет!— Птица шокировано замирает, вглядываясь в затянутые пеленой слез глаза: где он просчитался? Маска мертвеца так плотно приросла к нему, что Серёжа полгода ничего не замечал, что пошло не так? — Пожалуйста, Птиц, мне нужен именно ты, — точка невозврата.

Серёжа тянется к нему, не к образу Волкова, от чего предательски истерично сердце бьется. Перья возникают из чёрного дыма, собирающегося за спиной и оседающего на крыльях. В цитриновых глазах вызов — вот он я.

//день 5. пост!вв #сероптицетряпкиюнь

Сквозь пелену слез Сережа видит расплывшееся черное пятно на белизне ладоней: перышко. Годы словно щадят его, сохраняя блеск предмета, который драгоценнее всего на свете, выжжен на сердце, костях, сосудах жалким утешением после Сибири. Разумовскому бы радоваться, что наконец в голове тихо-тихо, — Тряпка говорит редко, — на шее не сжимается когтистая ладонь до невозможности сделать вдох, его не разрывает изнутри чужая злость и ненависть, разъедающая, как ржавчина металл.

Радости нет. Только боль и пустота.

//день 4. любимая игрушка #сероптицетряпкиюнь

Тряпка глотает снотворное и успокоительное горстями, засыпая на постели Птицы в его футболке. Таблетки горьким комом встают в горле.

Серёжа старается забыться в дыме сигарет из заначки Птицы, вместо работы ночью — лечь к мелкому. Теперь в башне тихо, слышен стук собственных сердец: замедленный, мёртвый почти.

Нет язвительных слов, шелеста крыльев, кусачих поцелуев и ядовитого внимания.

И самого Птицы нет.

Они стараются жить, правда, но боль потери самая острая, вскрывает ежевичные вены каждый день.

//день 1. гнездо #сероптицетряпкиюнь

— В такие моменты я безумно рад многомиллиардному состоянию, — Серёжа вздыхает под звон ювелирки в пакете и согласный вздох Тряпки с таким же сокровищем в руках. По-другому не назовёшь: Птица подпускает к себе пока лишь с такой данью. Оказывается, в пернатом гораздо больше от воронов: весной стал таскать в башню различные блестящие штуки, почти что хлам, и грозно шипел на попытки вмешаться, извиняюще протягивая крылья под прикосновения. Потом отжал половину этажа, — будто кто против —, и начал строить гнездо.

#сероптица

окровавленные осколки падают на стол с хрустальным звоном, бьющим по оголенным как провода нервам. попадают точно в рассыпанные таблетки, лишая серёжу хоть малейшей надежды на спасение.

да ее и нет, когда из разбитого зеркала в душу смотрят янтарные глаза. у птицы нечитаемый взгляд, хотя в глубине таится лондонский пожар. а несколько секунд назад его глаза сверкали ярче инквизиторских костров от злости и ярости.

«ты ненавидишь меня, потому что так проще, тряпка».

ядовитые слова проникают серёже в капилляры, вены и артерии.

первая встреча (мистик!ау #сероптица)

03:13 высвечивается на часах, серёжа, заебанный после домашки, упрямо раскладывает таро, что купил утром. внимание привлекает карта «смерть», зачарованно смотрит на изображенную на ней белую как лунь лошадь, желтоватый скелет в латах. незамысловатая рисовка нравится не меньше полотен боттичелли, слышится даже стук копыт, тихое ржание, скрип доспехов.

— прекрасная карта, — кивает, соглашаясь с хрипловатым шепотом над ухом, выглядит вправду замечательно. серёжа замирает: живет один, дверь не открывалась.

тряпка стоял на четвереньках на диване, искусно прогнувшись в пояснице, и трахал себя пальцами. медленно, с наслаждением подавался худыми бёдрами в такт, опустив голову и наверняка зажмурив глаза с выступившими от удовольствия слезами. точнее вернувшиеся домой птица и серёжа сказать не могли, заворожённо из-за угла глядя на стоящего к ним спиной тряпку

тот был потрясающ в неожиданной порочности, с тихими стонами и всхлипами. серёжа не мог отвести взгляд, чувствуя, как внутри искрами зарождается жажда обладать