— И что делать будем? — Нервно усмехается Люциус, прижимаясь к чужой спине своей. У него топорщится плащ, и он впивается черными коготками в ладони.
— А у тебя резко все силы испарились? — Лыбится
Лошка. Люциус не видит, но уверен в этом на все сто.
— У меня-то нет. За тебя беспокоюсь, людишка. Или лучше ми-ро-хо-дец? — Язвительно отвечает полубог, и расставляет руки в стороны. По ним медленно начинает струиться огонь, как на бензине. охватывает сначала ладони и пальцы,
— Что за грохот?! — Дилан врывается в их с Лололошкой общую спальню. Он делает это, когда слышит громкий звон, предположительно стекла, и грохот, который не внушает доверия. Только бы это был не его комп!.. — Ты
что тут…
Приходится замолчать. Дилан, конечно, был мастером острых словечек, едких комментариев и жестких замечаний, но тут у него слов не нашлось. Что ты должен говорить… Когда твой сосед разбивает ваше блядское окно вашей блядской спальни?
Йору пытается дотянуться повыше слегка подпрыгивая на кровати, чтобы прицепить новые плакаты рок-группы на обшарпанную стену. Его комната завешана этим добром до предела,
гирлянда под потолком приглушенно светит синим, за окном начинает заходить солнце. Феникс сидит на этой кровати с каким-то комиксом в одной руке. Второй хватается за лодыжки Йору, пока не получит пинок, убирает ладонь на немного, а потом тянется снова, и так по кругу.
Воланду было не по себе. Раз в пару часов возникала мысль уйти глубоко в лес чтобы хорошенько все обдумать.
Все улеглось спустя считанную неделю. Только вот все по-прежнему ходили в
черных одеждах, и даже Люц отказался от красного, прочувствовав общие настроения. Впрочем его можно было понять, пока все — в основном, — хоронили Эмриса, он хоронил Лололошку.
Воланд из своих драных одежек тоже влез в тот официальный черный костюм, в который Эмрис никак не мог