Thread by @Mrs_Skylapker

#сероволктябрь х #сероволк

День 13: Галлюцинации

В больнице темно. Свет на ночь выключают только в палатах-камерах, в коридорах он обычно холодно-белый и яркий до рези в глазах. Серёжа молится всем известным ему богам и шарит отмычкой в замке, пока не слышится тихий щелчок.

Руки ледяные и дрожат как у эпилептика, сердце в груди колотится на нереальных скоростях.

Щекой к обитой синтепоном стене, пытаясь уловить чужие шаги, каждый шорох в коридоре. Кажется, ничего. Неужели удача на его стороне?

Он осторожно отворяет дверь, совсем немного,

сквозь тонкую щёлочку смотрит в уходящую вдаль бетонную коробку. Сигнализация молчит, но пульс бьёт по ушам ультразвуком.

Вторая дверь поддаётся сложнее. Разумовский старается, правда старается, чтобы не шевелился лишний раз даже воздух, не брякала отмычка.

Замок поддаётся тяжело, пальцы сводит от напряжения и холода, отмычка слушается с трудом.

Сигнализация по-прежнему молчит, и коридоры по-прежнему пусты. Это почти похоже на подставу, но думать об этом — нельзя, только не переживать, только не поддаваться панике...

Паника сжимает горло ледяными когтями, воздух в груди сухой и удушливый. Только бы получилось.

Прикрыть глаза даже на полсекунды подобно смерти — не сейчас, когда его свобода на шаг ближе.

Олег обещал. Они рассчитали всё, всё должно получится.

— Соберись, тряпка! Больше шанса не будет! — Птиц больно клюёт в висок, и Разумовский с трудом сдерживается, чтобы не поморщиться. Пернатый, чёрт возьми, прав. У него только одна попытка.

Он выскальзывает из палаты и тут же прижимается спиной к стене, дышит взволнованно и часто.

Олег должен был отключить видеонаблюдение, камера направлена точно на его палату-камеру. Если до сих пор не засекли...

Но сирена всё ещё молчит, и в животе словно внутренности натягивает на веретено.

— Шевелись, всё тихо, — скалится в голове Птиц, и Серёжа чувствует,

как он тоже напрягается, готовый брать всё в свои руки и атаковать, но почему-то не пытаясь даже занять главенствующую позицию насильно. Возможно, им обоим так было бы проще и лучше. Но Птиц рядом словно сторожевой пёс, скалящий зубы, и от этого становится как-то спокойнее.

— Вперёд.

В конце коридора охранник ходит взад-вперёд, и Серёже удаётся проскочить бесшумно в следующий проход, от которой буквально три поворота до лестницы на верхний этаж.

На лестнице слышны разговоры, и Серёжа вспоминает все приёмы, которые использовал в детдоме,

сворачивается в комок под самыми нижними ступенями, зажимает ладонью рот и старается даже не дышать. Он старается унять ещё и сердце, но то всё равно скачет сумасшедшим галопом, кажется, его можно услышать даже и другой галактики.

«Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста»

единственная мысль, на повторе крутящаяся в голове, когда буквально в полуметре от него видны шагающие ноги — неизвестные мужские ботинки и туфли на невысоком каблуке, в которым Разумовский точно узнаёт Софочку, от одного упоминания которой глаза раскрываются шире

и вдоль позвоночника прокатывается ледяной пот.

Он выжидает тридцать секунд, после чего рискует высунуться немного. Ощущение чужого взгляда буравит затылок, но сирена по-прежнему молчит, а в лестничном коридоре воцаряется тишина.

Серёже кажется, что он никогда не бегал по лестницам так быстро, он почти залетает на третий этаж, когда слышит снаружи, буквально за стенкой автоматную очередь. Сердце в груди совершает кульбит, из глаз брызгает прозрачное и горячее.

Сирена разрывает тишину, красные лампы бьют по глазам, где-то внизу слышно топот, и у Серёжи лёгкие липнут к задней стороне ребёр.

— Бегом! — орёт в голове Птиц.

Руки безудержно дрожат, когда он вставляет отмычку в последний замок, проскальзывает постоянно, заедает.

— Дай сюда! — Птиц отпихивает его плечом, покрытым перьями, перед глазами на секунду всего гаснет, а в следующую секунду дверь уже поддаётся натиску и открывается с противным скрипом.

— Наконец-то!

У Олега за спиной вертолёт, а сам он протягивает руку навстречу.

Серёжа бежит к нему и тянет руку на встречу. Где-то за его спиной орёт кто-то из персонала больницы, кажется, вызывают спецназ.

— Сергей! — Олег хмурится и бьёт его по лицу, пытаясь привести в чувство. Они уже сидят в вертолёте, на плечах у него мягкий плед,

а сам он на руках у Олега.

— Очнулись наконец? — черты лица у Олега стекают словно акварель по мокрой бумаге. Расплывается кляксами. Где-то за бортом вертолёта вспыхивает яркая молния.

...а разве шёл дождь?

— Просыпайтесь, — на лицо падают холодные капли, кажется,

и впрямь начался дождь. Но на небе ведь ни облачка днём не было...

— Что...? — Разумовский трёт глаза кулаком, а когда открывает снова, сердце в груди замирает. Перед ним оббитые мягким стены его клетки, рядом с кружкой чая и приторно-сладкой улыбкой доктор Рубинштейн.

— Говорю, как вам понравился мой новый препарат? Поразительная вещь, неправда ли?

@threadreaderapp

unroll