Кухню заливает солнечным светом из огромных панорамных окон. На кухне пахнет свежим кофе и немного сливочным маслом, а ещё много — уютом и домом.
Серёжа идёт почти что наощупь, потому что смотреть по сторонам больно, и голова тяжёлая.
Он шлёпает по полу босыми ногами, обходит барную стойку и прижимается щекой к обнажённой Олеговой спине. Приваливается и обнимает обеими руками.
— Доброе утро, — Волков улыбается тепло и ласково, кладёт свою ладонь поверх Серёжиной и сжимает в ответ. Я тебя тоже.
— Мгм, — Серёжа ещё спит, отвечает невнятно, но Олег и не просит большего. Он закрывает сковороду крышкой и поворачивается, обнимает Серёжу и прижимает к себе покрепче. Оставляет на макушке поцелуй и вдыхает полной грудью сладковатый аромат его волос, родной и любимый.
На Серёже его рубашка. Они не слишком сильно разливаются в габаритах, но у Олега плечи пошире и руки порельефнее, а Серёжа потоньше и поизящнее — Олегова рубашка на нём трогательно висит. У Серёжи своей одежды — полный шкаф, но по утрам ему непременно необходима Олегова.
У неё ворот упоительно пахнет парфюмом и самим Волковым, в ней уютнее и спокойнее. Серёжа иногда поднимает воротник к носу и вдыхает со стоном аромат, хранящийся на ткани. Аромат, от которого внутри пробивает солнечными лучами, и хочется только обнять посильнее и крепче.
Они стоят несколько минут — Серёжа водит носом по изгибу плеча, трётся о выступ ключицы котом и стонет с искренним наслаждением; Олег целует макушку, похожую на солнце, массирует пальцами одной руки затылок, второй обнимает за плечи — такого хрупкого, такого нежного.
— Кофе? — с улыбкой спрашивает Олег; кофемашина сверкает индикатором, а Серёжа — своими чувствами, как само солнце.
— Мгм, — он кивает головой рвано и даже резко, на ногах едва стоит. Олег подхватывает его под бёдра и сажает на барную стойку.
Спустя пару минут вручает в ладони кружку с лисятами, привезённую из Диснейленда. В нежной пенке нарисованное кофе сердечко — Олег специально тренировался.
— Волч, — сонно тянет Серёжа и отпивает немного. Улыбается счастливо, и за эту улыбку Олег готов положить к его ногам
весь мир.
— М? — он не может налюбоваться. Вот такой Серёжа — сонный, лохматый, в его рубашке, свисающей с одного его худенького плеча, с чутка аляповатой кружкой и нежно-счастливой улыбкой на губах выглядит д_о_м_о_м.
— Я тебя тоже.
• • •
Missing some Tweet in this thread? You can try to
force a refresh
Серёжа любит, когда красиво. Когда на шёлковых простынях, с приглушённым светом, в кожаных наручниках к спинке кровати, с жарким шёпотом, от которого перед глазами калейдоскоп и горячей волной от поясницы в пересохшее горло.
И можно бы было исполнить его пунктики на эстетику, только Олегу в кои-то веки насрать.
Олег считает, что в этом - никакого воспитательного процесса, и поэтому хрен тебе, а не эстетика, штаны снимай. Холодным приказом, которому у Серёжи язык не поворачивается сопротивляться.
Олег терепеливо ждёт, пока он сбросит с себя всю одежду, а потом перекидывает через свои колени словно трёхлетку. Рукой прижимает загривок и ноги разводит чуть шире, чтобы прогнуть в пояснице и кверху задрать бледную задницу.
Серёжа думает, что сильно переоценил свои силы, когда сказал, что вернётся около восьми часов.
С и л ь н о.
Потому что, как ему кажется, он бы уже успел доехать до Строгановского дворца по неизменным питерским пробкам,
с глубокой вдумчивостью рассмотреть все экспонаты выставки по нескольку раз и даже вернуться обратно по тем же пробкам.
Потому что он бродит по рядам ближайшей к их дому Пятёрочки уже, наверное, целую вечность, но наскоро составленный список покупок не сказать, что сильно-то
поправился отмеченными пунктами.
Он наматывает круги по торговому залу с несуразно огромной и словно в издёвку пустой тележкой, в которой уныло лежит упаковка яиц и пакет молока.
Серёжа даже не пытается спорить, что в делах, касающихся домашнего хозяйства, он абсолютный профан.
В больнице темно. Свет на ночь выключают только в палатах-камерах, в коридорах он обычно холодно-белый и яркий до рези в глазах. Серёжа молится всем известным ему богам и шарит отмычкой в замке, пока не слышится тихий щелчок.
Руки ледяные и дрожат как у эпилептика, сердце в груди колотится на нереальных скоростях.
Щекой к обитой синтепоном стене, пытаясь уловить чужие шаги, каждый шорох в коридоре. Кажется, ничего. Неужели удача на его стороне?
Он осторожно отворяет дверь, совсем немного,
сквозь тонкую щёлочку смотрит в уходящую вдаль бетонную коробку. Сигнализация молчит, но пульс бьёт по ушам ультразвуком.
Вторая дверь поддаётся сложнее. Разумовский старается, правда старается, чтобы не шевелился лишний раз даже воздух, не брякала отмычка.
— Ты уверен, что хочешь со мной? — Олег прислоняется к дверному косяку, наблюдая, как Серёжа достаёт с верхней полки умопомрачительного фиолетового цвета толстовку, на фоне которой его волосы ещё более рыжие, хотя казалось бы, куда ещё?!
— Уверен, — Разумовский уже выглядывает из горловины. — Мне как раз нужно было что-то из такой бытовой мелочи, но я не помню, что именно. А так может увижу вспомню.
Именно этого Олег боится. Потому что именно так начинается Каждая их поездка в Икею,
когда Олег собирается за одной единственной новой лопаткой или баночками под специи, а возвращаются они в итоге с несколькими пакетами «мелочи», которую Серёжа успевает накидать в тележку. Вопросов, зачем им тележка при списке покупок в один пункт, Олег уже не задаёт.
- Игорь? - Олег с нескрываемым удивлением выгибает бровь. У него самого традиционная порция задымления лёгких после пробуждения, и запах готовящейся еды с кухни заставляет его сначала застыть в полу шаге, осознать ситуацию и промчаться на кухню.
Игорь на Олеговой кухне выглядит вполне органично, ему идёт тёмный фартук на кожаных лямках, и стопка золотистых блинов рядом с ним тоже не выглядит восьмым чудом света.
- Утра, - Гром деловито наливает в сковороду свежую порцию теста. - Да я проснулся, думаю, чего время терять.
- Не знал, если честно, что ты умеешь, - Олег подходит к барной стойке, садится поближе к вытяжке, щёлкает зажигалкой.
- На твоё место в доме не претендую, - Игорь ржёт, переворачивая блинчик с ажурными краешками. Олег смотрит без зависти, но с уважением.
Серёжа не умеет в готовку. Его руками кухня превращается в пепелище, а даже самые простые рецепты становятся похожи на попытки призвать Сатану.
Но Серёжа очень любит романтику. Серёжа старается компенсировать атмосферой — расставляет свечи,
разливает вино в красивые бокалы, застилает постель любимым шёлковым бельём. Его гения хватает на брускеты с грушей и крамбером, и это единственное, что он умудряется приготовить, не перевернув вверх дном всю кухню. Серёжа старается, потому что такие моменты
для него особенно ценны. Олег никогда не смеётся, только с порога подхватывает его на руки и несёт в спальню. Они бесконечно долго наслаждаются неторопливыми ласками и нежностью друг друга, пьют вино под тихий звон бокалов, и Олег обязательно будет