Thread by @Mrs_Skylapker

#сераяптица #сероволк (чуть-чуть)

С губ срывается вымученный стон.

Серёжа переворачивается на спину и закрывает лицо ладонями, несильно бьётся затылком по подушке. Он ворочается уже около трёх часов, веки тяжёлые, во всём теле безумная усталость, но сон никак не идёт.

Он ворочается с боку на бок, перекладывает подушку, раскрывается, укрывается, сворачивается креветкой и снова выпрямляется, раскидывает руки, подгибает ноги, и всё это в сотне возможных комбинаций, ни одна из которых, впрочем, так и не помогает ему уснуть.

Он серьёзно думает пойти поработать, плюнув на бесполезную попытку заснуть, не приносящую ничего, кроме ноющей боли во всём теле.

Ему очень хочется, чтобы рядом был Олег. Рядом с Олегом всегда засыпалось легко, его крепкие объятия прогоняли любые кошмары,

дарили чувство необыкновенной защищённости, спокойствия, умиротворения.

Раньше у них была облезлая квартира на окраине Питера, одно тонкое одеяло, под которым они ютились в обнимку на прохудившемся матрасе, и это были самые лучшие ночи в Серёжиной жизни.

Теперь у него есть огромная башня, просторная спальня с панорамными окнами, большая кровать с шёлковым бельём и гордое одиночество, потому Олег ускакал на другой конец материка бегать с автоматом...

В груди противно сдавило.

Серёжа перевернулся набок и поджал ноги.

— Стоит только тебе о нём подумать, и ты сразу раскисаешь, — недовольный голос раздаётся откуда-то сверху. Серёжа поднимает тоскливый взгляд, встречаясь со сверкающими даже в темноте золотыми глазами.

— Что ты тут делаешь? — он не разменивается на приветствия.

— Как и всегда, пришёл вытереть твои сопли, тряпка, — голос у Птица въедливый, но вместе с тем, не презрительный. Серёжа давно привык, что вся эта грубость у него сугубо напускная.

— Полежишь со мной? — он отползает чуть к краю, освобождая место, и Птиц закатывает глаза.

— Изнеженный птенчик, — он беззлобно фыркает, но послушно ложится рядом. Его огромные чёрные крылья выглядят устрашающе, но Серёжа их не боится. Он и самого Птиц уже давно не боится.

Разглядел в страшном оскале и ужасных когтях не ужас, пришедший по его душу, а...

— Только ты так мог! — Птиц щёлкает языком, и одно его крыло накрывает подушки. Серёжа тут же укладывает на него голову. Перья у Птица мягкие ,и в них очень приятно зарываться лицом.

Раньше казалось, что они должны быть жёсткие, острые как кинжалы.

— Об этом я и говорю! Сам меня выдумал и сам же сделал из меня свой ночной кошмар! — Птиц фыркает с театральной обидой, накрывается Серёжу одеялом и укладывает второе своё крыло поверх. Тяжёлое, тёплое, крепкое.

— Ты всегда появлялся в страшных снах и пытался меня убить, — Разумовский пожимает плечами, подбираясь поближе.

— Это ты думал, что я пытался тебя убить, — когтистые пальцы щёлкают его полбу, после чего аккуратно подцепляют прядь волос и заправляют за ухо. — Всё, спи давай.

Детское время давно кончилось.

Серёжа не прячет улыбку, но прячет своё лицо в широкой груди, скрытой чёрными перьями. Выглядывает всего на секунду:

— Не уходи, пожалуйста.

Птиц снова закатывает глаза:

—Да куда же я от тебя денусь?!

В тяжёлых объятиях Разумовский засыпает почти мгновенно. Если Олег для него спокойствие и уверенность, то Птиц — пылающий огонь, в котором сгорит всё, прежде чем сможет тронуть Серёжу против его воли. Птиц жёсткий, радикальный, смертельно-опасный.

— Спи спокойно, — он подцепляет когтем длинную рыжую прядь и убирает с лица, чтобы не мешала. — А я прослежу, чтобы никто тебя не потревожил.

Серёжа сквозь сон крепко сжимает в пальцах чёрные перья.